[Ксалатат]

[Pacific Rim]
Happy birthday to Chuck!
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

The gift Raleigh gave Chuck was a sweater.
Chuck think he is such an idiot [Who will give a sweater to someone in August!?] and sweet [because it is the same style of Raleigh’s but different colors].

х

@темы: Art, Raiting: PG, Chuck Hansen/Robert Kazinsky, Gen

---

Happy 10th birthday, Chuck Hansen!

[Whisuri]

C днём рожденья, Чак! Спасибо тебе и будь счастлив!

тумблероподборка

x


x


x


x

Чаку осталось прожить 11 лет и принести себя в жертву ради нас
But I want to believe...

@темы: Art, Chuck Hansen/Robert Kazinsky

---

[aesmadeva]

Название: ...и никого не стало.
Автор:  aesmadeva
Бета: ССБ.
Рейтинг: R (?)
Жанр: джен, ангст, драма, всеобщая печаль.
Персонажи: Бродяга, остальные мимопробегают.
Предупреждение: изначально заявка звучала так: "АУ, в котором егери основаны на биотехнологиях, и их растят из маленьких егерят в огромных боевых роботов. МАЛЕНЬКИЕ ЕГЕРЯТА напишите милоту про маленьких егерят!". Егерей действительно растят, егеря по моему хэдканону вполне себе разумные ребята и вполне себе третьи участники дрифта.
Предупреждение два: ВСЕ. ОЧЕНЬ. ПЛОХО.

Самый спорный проект последних лет - проект "Егерь". Невероятный синтез органики и техники, машины, проходящие все стадии роста органического создания. Все стадии взросления. Считающие своих пилотов родителями, друзьями, старшими братьями-сестрами и черт знает кем еще, главное - пилоты для Егерей самые близкие, самые дорогие существа.
Все егеря идут в бой не ради абстрактного человечества - ради двух конкретных личностей, которые присматривали за ними с момента появления на свет.
Пилоты тоже любят своих егерей, как детей, и неважно, что этот ребенок уже через полтора года в сто раз выше и может зашибить тебя одним пальцем. Характер-то у него все равно - детский.

Поначалу маленькие, они быстро растут, и уже через неделю Бродяга выше их обоих. Братьям Беккет это не мешает. Третье поколение, пока что - самое младшее. Говорят, скоро выпустят четвертых.
В любом случае Бродяга сейчас - младший на базе. Его все любят. Даже старшая Черно Альфа, обычно хмурая и суровая - она уже провела не один бой и знает цену жизни - улыбается, как может, когда видит Бродягу, и супруги Кайдановские едва заметно улыбаются вместе с ней.

Когда приходит очередь Бродяги вступать в бой, он спокоен. Потому что - должен, потому что - те, кого он считает самыми близкими, объяснили ему, что случится, если он не придет.
Бродяга не хочет, чтобы из-за его бездействия кто-то погиб, как не хотят и братья, воспитавшие его. Как не хочет никто из них.

Первые бои проходят успешно, и Бродяга приободряется, начинает верить в собственную неуязвимость. Черно Альфа качает головой, смотря на молодого егеря - она уже прошла этот этап, она уже знает, что неуязвимых нет. Ей это стоило руки. Её удалось восстановить, но она едва не погибла, и только мастерство Кайдановских помогло выжить им троим.
Бродяге это знание дается куда более тяжело. Он до последнего не знает, что случилось с Йенси, просто в один момент его разум исчезает из дрифта, дрифта на троих - и Бродягу выдергивает вслед за ним.
Райли добивает Остроголова и добирается до Аляски действительно один, полностью перехватив контроль, ранее делимый на троих.

Бродяга приходит в себя нескоро. Пять лет, пять долгих лет, в течении которых Райли считал его мертвым. Впрочем, он возвращается, едва услышав о том, что его егерь до сих пор жив. И ждет его.
Их.

- А где Йенси? - по-детски доверчиво спрашивает Бродяга. - Я скучаю.
У Райли не хватает сил сказать ему правду, и он натянуто улыбается.
- Йенси... в госпитале. Он пока не может зайти к тебе.
- Правда? - егерь расстроенно опускает голову. - Он поправится?
- Обязательно поправится, - кивает Райли. - Просто пока что тебе придется поработать с другим пилотом. Не с Йенси. Ладно?
- А он хороший?
- Она. Очень хорошая, Бродяга. Правда.
- Тогда ладно, - Райли, давным-давно знающий своего егеря, понимает, что тот улыбается - как умеет, ведь настоящего лица ему не сделали. - Я постараюсь.
Мако осторожно выглядывает из-за плеча нынешнего напарника, застенчиво улыбается.
- Здравствуй, Бродяга. Я - Мако.

Когда приходит время дрифта, Бродяга... боится. Немного. Он не хочет снова вылететь в оффлайн, как тогда, в драке с Остроголовом, и не хочет подводить Райли.
Только на этот раз именно он остается единственным, кто держится и держит на себе дрифт, пока Райли пытается вытащить застрявшую в своих воспоминаниях Мако. Егерь жалеет только о том, что не может ему помочь. Надо удерживать вооружение - сколько возможно, чтобы никому не навредить.
Он уже знает про Йенси. Дрифт - полное слияние воспоминаний, и егерь может туда заглянуть. Он не обвиняет Райли во лжи - дрифт является еще и слиянием эмоций, и он понимает, почему человек так поступил. Только менее больно от этого не становится.

Их не пускают в бой, и Бродяга вынужден вместе со своими пилотами оставаться на базе, имея возможность лишь наблюдать. И он наблюдает.
Как клешня на хвосте очередного кайдзю снимает готову Красного Тайфуна, этого спокойного китайского егеря, которого воспитывали сразу трое братьев - наверное, они погибли мгновенно, клешня буквально превратила камеру управления в месиво вместе мо всем содержимым.
Как падает на дно океана Черно Альфа с пробитым корпусом - и это очень тяжело, знать, что где-то там умирают и Кайдановские, которые всегда казались Бродяге чем-то незыблемым, точкой равновесия в этом расползающемся по швам мире.
Как замирает, гаснет Страйкер, самый быстрый и самый молодой среди всех егерь, еще не повзрослевший окончательно, как и Бродяга, и только что получивший тот жестокий урок - нет неуязвимых - который уже получили остальные.
Только тогда ему дают разрешение помочь.

Ему здорово достается: два кайдзю за раз - не шутка, но он побеждает. Как и всегда. Но...
Если бы его отпустили вместе с остальными, Альфа и Тайфун могли бы быть живы. И их пилоты - тоже.
Этого он маршалу простить не может.
Райли - может. Мако - может. Они всегда были добрыми.
Бродяга - нет.

Перед тем, как они выступают, Райли тихо рассказывает ему план и предупреждает: они могут не вернуться. Можно не идти, но тогда некому будет прикрыть Страйкера, и неизвестно, справится ли он с двумя Кайдзю, особенно если хоть один из них сможет повторить тот трюк c ЭМИ-волной.
Бродяга вежливо дослушивает до конца и спрашивает, когда выступаем; и Райли улыбается.

Последний бой выдается самым трудным. Бродяге сложно двигаться под водой, а эти кайдзю словно рождены для движения в жидкости - но они, все втроем, справляются, и одна из тварей сама разрезает себя пополам.
Теперь нужно помочь Страйкеру.
Ученые уже связывались с ними, и про безнадежность затеи Бродяга знает. Знает и про все остальное... в том числе - про то, что крепления бомбы заклинило.
И он знает, что сделает Страйкер. А потому...
"Я был рад драться рядом с тобой, Страйкер".
"Я тоже, Бродяга."
Взрыв.

Единственный оставшийся в живых егерь. Единственный шанс.
"Бродяга..."
"Все нормально, Райли. Я знаю. Я не против. Давайте надерем задницы хозяевам кайдзю, кем бы они ни были!" - с отчаянным весельем предлагает Бродяга.
Он решился, и он не жалеет.
И в последний момент - перехватывает контроль.
"Райли, как думаешь, я... после всего этого - я увижу Йенси? И увижу ли я когда-нибудь вас?"
"Обязательно увидишь, Бродяга. Я... горжусь тобой."
Затем дрифт-соединение рвется, и спасательная капсула отсоединяется, поднимаясь наверх.
Егерь переводит взгляд вниз, рассматривает новый, странный мир, чувствует, как перегреваются системы и расплавляется реактор.
"Больше вы никому не причините вреда".
Тоннель между мирами рвется под ударом взрывной волны.

...и никого не стало.

@темы: Raleigh Becket/Charlie Hunnam, Gen, Fanfiction, Raiting: R

---

[Ксалатат]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Перекличка по городам

[ешь свои блины, ярило]

Так как с этим на анонимном соо все никак не выходит, предлагаю перенести дискуссию сюда. Надеюсь, запись не перечит правилам сообщества.
Наверное, всем бы было приятно и интересно найти земляков и устроить интересные и теплые оффлайны, поэтому признавайтесь, кто откуда :3

P.S. Разыскиваются ростовчане, очень-очень разыскиваются.
Будем устраивать прекрасные сходки и будем вас бесконечно любить

P.P.S. Здесь будет жить список по городам. Вновьприбывших будем добавлять периодически.
Если кого-то потеряли или не определили - стучитесь и вас откопают))
админ соо

Ознакомиться

Брест

 доктор Ливси.


Владивосток держите стену, мужики!

[J]Ололонде[/J]
 Граф Дэлэйст Эррел
 Deirdre


Волгоград

 kreszentia_bose


Воронеж

 taiou
 Бенджи Данн


Донецк

 Blue_rabbid


Екатеринбург

 1234-fires-in-your-eyes
 Rhosgobel Rabbits
 Nueteki


Киев

 Feather in broom
 >Abbygail<


Минск

 anjinhos
 aesmadeva
 Illi
 Little Yellow Tangerine
 Исия Лисен


Москва

 злоедучая_чишуйка
 Andrian Reid
 Amalle
 Rosencrantz
 злобный пёс
смайлинг серпент
 _ksa
 Slowbro
 Am I alive or am I dead
 круэлхарт
 Мисс Джонс
 Mornauro*
 сам себе тайлер


Нижний Новгород

 Sovinaya
 amsterdama


Новороссийск

 Windwave


Оренбург

 SeilinS
 tsepesh


Пенза

 Blue_rabbid


Ростов-на-Дону

 gentleman-bastard
 прувер испек эклер
[J]bouncy bones[/J]
 Udik


Самара

 fuckuokey
 vitamin_k


Санкт-Петербург

 Antikoerper
 tehahtimeeh
 Zombie Natalie
 Laughing_Loki
 Оксиз
 william travers
 the God of Thunder
 the God of Mischief
 kseniv
 Doctor Offline
 Dr. Watari
Сонхейд и Кёрстин
 Melnik Death
[J]Le seul musicien[/J]
 Айриэн


Саратов

 Amnezyna


Севастополь

 SNsuki


Сургут

 Tendo Choi


Тамбов

 Мисс Саммерс


Троицк

 Джо


Ульяновск

 vassy fley


Уфа

 Ёсими Охито-Хиро
 Джэя
 Tisianne
 rakhmastein


Харьков

 La Bandy +1


Челябинк

 марэлла
 СаундВэйв
 Джо

@темы: Organizational, Information

---

[vassy fley]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Сообщества по фильму

[Andrian Reid]

Реклама дружественных сообществ у нас в отдельном посте, но это не грех прореламировать отдельно. ))
UPD: Так же сюда отправляется реклама свежеиспеченных обзоров, а ссылка на пост - в эпиграф сообщества. ))
UPD2: И-и-и у фандома появилось анонимное сообщество!

запись создана: 24.07.2013 в 01:28

@темы: Organizational, Information

---

[Avallen]

Появился аск-тумблр Ньюта, он там показывает свою задницу и этим случайно наносит глубокую травму Райли.

@темы: Art, Dr. Newton Geiszler/Charlie Day, Information

---

Фестовое исполнение.

[Чёрный Ватаняр]

Название: у меня с ними всегда плохо.
Автор:  Чёрный Ватаняр
Размер: 579
Персонажи: Ньютон Гайсцлер/Герман Готтлиб
Категория: слэш
Жанр: PWP
Рейтинг: NC17
Краткое содержание: по заявке "Германн|(/)Ньютон. С общими ночными кошмарами нужно бороться вместе"

Когда Ньют просыпается, Герман лежит на спине, уставившись остекленевшими глазами в потолок, и дышит так, словно боится разбудить звуком своего дыхания что-то большое, притаившееся в темноте. Ньют осторожно трогает его руку, и Герман даже не вздрагивает – нет, он просто машинально напрягается и через мгновение расслабляется, смиряясь с неминуемой смертью.
— Посмотри на меня, – шепчет Ньютон. – Это же я. Всё хорошо.
Подъём из кошмара, как подъём с глубины, требует времени. Герман смотрит на Ньютона, и черты его лица постепенно смягчаются.
— Обними меня, – произносит он непослушными губами.
Ньютон высвобождается из-под своего одеяла, забирается под германовское и прижимается так тесно, как только может – горячей грудью к мокрой от холодного пота спине, бёдрами к бёдрам, ногами к вечно мёрзнущим ногам. Ему хочется сказать что-нибудь ободряющее, но вместо этого он просто целует Германа за ухом.
— Почему ты так офигительно пахнешь? – неожиданно спрашивает Герман.
— Я как-то потерялся, что ответить, – со смешком признаёт Ньют.
— Отпусти.
Герман выбирается из-под него, переворачивает его на спину и неуклюже пытается оседлать – у него это никогда не получается, и они вообще-то уже придумали, как с этим справляться, но сейчас он, судя по всему, всё забыл. Ньют неловко помогает ему своей ногой и в награду получает это отвратительное выражение лица, которое он ненавидит у Германа – то самое, когда Герман изо всех сил пытается избежать его взгляда и при этом сделать вид, что ничего не происходит.
— Посмотри на меня, – просит Ньют.
— Подожди.
Герман зарывается носом в изгиб его шеи, слизывает с чёрно-зелёной татуированной кожи лёгкую сонную испарину. Он сползает ниже, не отстраняясь, и на мгновение ныряет к подмышечной впадине. Его вдохи так подчёркнуто глубоки, что Ньюту стыдно; так стыдно ему не было даже в те несколько раз, когда он был снизу.
— Ты офигительно пахнешь, – повторяет Герман, сползая к паху.
Он словно в трансе, словно одурманенный или лунатик, которого нельзя будить или пугать, и Ньютон не двигается. Ему даже льстит быть объектом такого внимания, хоть он и не уверен, что его заводят такие вещи.
Герман вдыхает запах его члена, спускаясь вниз к курчавым волосам. Ньют мимолётно жалеет, что не мог сходить в душ, но Герман, кажется, ловит кайф, и глупо чего-то стесняться, если его всё устраивает.
— Можно я… - шепчет он, - можно ты?.. Для меня, пожалуйста.
И сдвигает губами тонкую кожицу.
Ньют неуверенно тянется рукой к его голове и отдёргивает, едва коснувшись, но Герман отрывается от его члена, лишь чтобы сказать-простонать жадное «Да», и Ньютон возвращает руку обратно, смелее оглаживая щетинистый затылок и мягкие волосы на макушке.
Герман берёт глубже, чем обычно; когда он выпускает член изо рта и бегло взглядывает на Ньюта, его глаза совсем мутные и шальные; «Вот так надо», - говорит он, прежде чем вновь взять в рот, и Ньюта сладко передёргивает от гордости и похоти и обещания, которым сочатся его слова. Ему чертовски хочется надеть на них обоих наголовники и подключить нейромост, чтобы узнать, что Герман думает, не заставляя его освобождать для этого рот; у него сводит всё внутри об одной мысли о таких грязных разговорах: вывернуться наизнанку, чтобы ничего нельзя было скрыть, чтобы нельзя было подумать о ком-то другом или о чём-то нереализованном, принадлежать и обладать телом и разумом, всецело; он шипит сквозь зубы, кончая. Герман берёт ещё глубже, сглатывает и застывает, крупно, всем телом, содрогаясь.
А потом он выпускает его изо рта и тянется к тумбочке за салфетками.
— Надо будет как-нибудь притащить сюда нейромост, - говорит Герман, вытирая руку; Ньют пытается выдернуть из коробки салфетку. – Сейчас.
Он сам чистит Ньютона: салфетками, языком и снова салфетками, точно зная, как надо, чтобы не было больно. Ньютон закрывает глаза.
Надо будет.

@темы: Slash, Dr. Newton Geiszler/Charlie Day, Dr. Hermann Gottlieb/Burn Gorman, Fanfiction, Raiting: NC-17

---

[ksaS]

Название - Occam's Razor
Автор - Blair Rabbit
Переводчик - _ksa
Пейринг - Герман Готлиб и Ньютон Гейзлер
Размер - у автора пока 25622 слов. и будет ещё.
Оригинал - здесь: archiveofourown.org/works/903924/chapters/17484...

Четвёртая часть "Бритвы Оккама" - тут: ksas.diary.ru/p190709423.htm

Ну или под катом:
Глава 4 "Калека и чокнутый"

Их целью была окраина канадской провинции Нунавут - буквально последний населенный пункт в северной части мира. В краткой истории Крепости Готлиб прочёл, что дальше этого места земли просто нет - только ледяные просторы моря Линкольна и пустое небо. Крепость Один была вторым по величине "Shatterdome" в мире и заодно - самым глубоким подземным сооружением.

Когда Онтарио проскользнул через последний большой лёд и вышел к крошечному порту, первое, что заметил Готлиб, была тишина, которую нарушал тихий треск льда о корпус и призрачный звук снегопада. Трудно было поверить, что они прибыли в разгар лета.

За неделю, прошедшую с нападения кайдзю, его жизнь стала невыносимо мрачной. Он чувствовал, что люди боятся его. Только он и Соня Ватлей видели, что произошло, и только он один - понимал. Кажется, никто не догадывался, что именно сделал для всех Ньютон и насколько дорого заплатил.

...............................................................

- Готовы к выгрузке, док? Через пять минут начнём готовить доктора Гейзлера к транспортировке в лазарет Крепости. Вы можете поехать с ним, если хотите.
- Я не хочу никаких одолжений, сержант Джойс. Я поеду вместе с рейджерами. С доктором Гейзлером я успел поговорить, пока он был в сознании.

- Ну, как хотите, но ваша лаборатория уже полностью готова к работе. И у вас здесь будут отличные условия, гораздо лучше, чем в любом другом месте.

Готлиб посмотрел в желтоватое небо. Цвет его был жидким, словно разбавленным. Такое ощущение, что из здешнего мира высосали краски.
- Да. Настолько отличные, насколько могут быть в тюрьме. Вы ведь не позволите мне уйти, если я захочу?

Джойс нахмурился и потер шею мозолистой ладонью.


- Вы и Гейзлер не заключённые, доктор Готлиб. Но вы сами должны понимать, насколько сейчас важны. Если начнётся вторая волна, то ваше согласие работать станет вопросом жизни и смерти.

Готлиб кивнул, глядя сквозь него:
- Да, понимаю, сэр. Завтра буду в лаборатории.
- И я всё ещё жду заключение врача о вашем физическом и психологическом состоянии. Это формальность, но она необходима.
- Да, сэр.
Сержант помолчал, ожидая возражений, но желание борьбы уже покинуло учёного. Джойс ушёл, оставив его смотреть на серую воду и лёд.

Он сказал половину правды. Конечно, он говорил с Гейзлером, если это можно было назвать разговором. Большую часть времени тот был в бреду и под такой дозой обезболивающих, что вряд ли что-то помнит. Сидя рядом с Ньютоном, он ощутил себя абсолютно одиноким. Все, что он мог делать после нападения - избегать людей и высчитывать статистику по кайдзю. Ветер трепал его отросшие за месяц волосы. Несколько последних дней он даже не утруждал себя бритьём. Всё было сломанным и неправильным.
..................................................

- Жалеешь себя, док? Ничего если мы побудем с тобой?

- Мы подумали - может мы чем-то можем помочь?

Близнецы Ватлей облокотились на ограждение по обе стороны от него.
- Знаете, Ньют рассказывал нам про эту парку. Но я не думал, что ты её ещё носишь.
- Она точно такая уродливая, как я себе представляла.

Готлиб посмотрел на Соню. Она выглядела расстроенной. Он чувствовал, как ей хочется, чтобы он закричал, или разозлился, или хоть выговорил им за пренебрежение. С прихода кайдзю ни один из близнецов не подходил к нему.

- Жаль, что вам так хочется поболтать. А я-то надеялся насладиться покоем.
Близнецы синхронно опустили взгляд:
- Мы сожалеем, что не пришли к тебе раньше.
- Просто увидев кайдзю... мы подрастеряли запал.
- Мы не знали, как быть, но мы от тебя не отказываемся.
Мрачно-виноватое выражение чрезвычайно не шло круглому лицу Сони, и он почувствовал укол вины. Много ли ему будет радости от возможности кого-то пнуть?
- Ну-у... я обратился бы к вам рано или поздно - вы должны мне и моему коллеге 650 долларов.

Они расхохотались - облегченно и немного истерично. Говард обнял Германа одной рукой. Соня, помедлив секунду, подтащила его к себе и, всхлипывая, вжалась лицом в грудь. Он даже не вздрогнул от прикосновения. На самом деле, было приятно знать, что кто-то здесь его не ненавидит. Он неловко потрепал её по спине, и она неохотно отпустила его, вытирая глаза.

- Вексель не в счёт, мы вам должны 150 и ни цента больше!
- Я уверен, что вы бы посчитали мой вексель, если бы его написал Гейзлер. Особенно если бы мы проиграли.

Говард натянул капюшон парки ему на глаза, а Соня застегнула молнию до подбородка. Он притворно застонал, но не смог удержать улыбку.

- Херми, как только доберёмся до крепости - начинаем тренироваться!
- Вы меня несказанно обрадовали... Кстати, а где, собственно, крепость? Купол обычно видно издалека. Мы работали в таких в Токио и в Гонконге.
- Внизу, - хором ответили близнецы.
.............................

Готлиб и близнецы покинули Онтарио вместе. Соня крепко держала его за руку - возможно, причиной был лёд, но ему показалось, что она просто боится его отпускать. Говард шёл с другой стороны, словно защищая от косых взглядов, которых было немало. Слухи на корабле ходили самые дикие, напуганные люди верили любой чепухе и некоторые считали, что Ньютон сам вызвал кайдзю.

Ехали они вместе с группой метеорологов, незнакомых Готлибу. Те были очень молоды, полны энтузиазма и всю дорогу громко обсуждали своё фантастическое везение и великолепные перспективы работы в Крепости. Глубоко натянув капюшон, Герман покачивался на тряском заднем сидении грузовика, в коконе личной тишины. Близнецы сидели по обе стороны от него, тихо переговариваясь о чём-то, услышанном по радио. Он не прислушивался - пульсирующая боль в голове мешала сосредоточиться.

Наконец грузовик начал спуск по склону и он увидел свой "новый дом". Больше всего он был похож на приткнувшийся на краю скалистого утёса нефтеперерабатывающий завод. Возле грузовых лифтов толпились рабочие в пуховиках и тёмных очках, перетаскивая ящики. Герман вышел из грузовика и сразу же поскользнулся на луже моторного масла.

Пока метеорологи медленно покидали транспорт, он смотрел на вздымающиеся над ним трубы высотой в сорок этажей. Они изрыгали в серое небо ослепительно-белый дым. Примерно так всё виделось ему в первый день после атаки кайдзю - сплошной мучительный белый свет и необходимость несколько дней ходить в тёмных очках.

Лифт распахнул свой металлический зев, впуская их и хихикающую молодёжь, похожую на жизнерадостных студентов на экскурсии. Готлиб стоял в стороне от них, глядя, что творится за толстым - в несколько дюймов - стеклом лифтового окна.Первая сотня этажей не радовали ничем, кроме металлических балок и целых миль уходящих вниз проводов - это был скелет и сосуды здания, но начиная со 130-го всё стало гораздо интереснее - за стеклом появилась вода. Они спускались в тёмные пучины моря Линкольна, погружаясь всё глубже и глубже. В краткой справке по Крепости он вычитал, что она уходит более чем на 300 этажей.
К 201 этажу вода за окном исчезла, успев напугать "детей". Похоже они раньше не бывали в "Shatterdome". Молодёжь покинула лифт на 215-м, и рейнджеры остались одни. Готлиб посмотрел на свой ключ от номера.

- Все пилоты живут на 217-м этаже, да?

Соня кивнула: - На дне действительно тихо. Пусто. Всего десять команд, а на других этажах по сто человек. У нас даже есть собственная столовая. Но мы сейчас туда не пойдём. Нужно сначала повидать кое-кого.

Говард потер руки и ухмыльнулся: - Нам надо навестить нашего малыша.

Ангар Егерей был настолько глубоко внутри крепости, что поездка заняла 20 минут - а ехали они довольно быстро. За это время Готлиб узнал от близнецов все характеристики их робота - до последней чёртовой гайки.

- Он был построен на заводе Егерей в Торонто. Последний из своей серии. На этом же заводе построили Юконского буяна.
- У этой серии лучшие руки из всех, когда-либо спроектированных.
- И способность работать на глубине...

Огни за окном мерцали, затем всё потемнело, потом они, похоже, проехали через серию металлических колец и наконец-то вспыхнул свет в ангаре. Казалось, он занимал площадь в несколько миль. Роботы стояли в огромных нишах, вырезанных в скале, сам ангар представлял собой путанный лабиринт из металлических построек с лестницами и многоуровневыми переходами. Между ними суетились люди в комбинезонах, испачканных машинным маслом, там и тут вспыхивали искры сварки, отражавшейся в стекле и металле. Ангар был полон звуков - лязганьем механизмов, криками, разговорами...

Выйдя с близнецами из лифта, Готлиб обнаружил, что стоит на небрежно нарисованном на полу жёлтом круге. От него отходили разноцветные дорожки каждое с именем Егеря. С радостными криками близнецы потащили его по синему лучу.

У Сирены Карпатии было узкое и высокое тело - пожалуй, не ниже, чем у Бродяги. Из-за непропорционально длинных рук Егерь слегка напоминал ссутулившуюся обезьяну. Голова у него была сплющенная, с сильно закруглённым куполом и острым плавником. Всё это, в сочетании с красными "глазами" экранов и "зубами", нарисованными на месте условного рта, придавало "лицу" Сирены сходство с пираньей. Добежав, близнецы уселись вдвоём на массивную ступню гиганта.

- Скучал по нам, малыш?
- Мы по тебе скучали!
- А ты подрос с прошлой встречи!
- Овощи ел, как мы велели?

Готлиб почувствовал пробуждающийся интерес. Оставил близнецов заново знакомиться с Сиреной, он вернулся к жёлтому кругу. Фиолетовый луч - Наперстянка Юпитера, оранжевый - Химера Войны, тёмно-серый - Ледяной Потёмкин и... да, он был здесь - пронзительно-зелёный - Бритва Оккама. Его сердце забилось сильнее, когда он шагнул на зелёный луч. Готлиб
огляделся, пытаясь понять не наблюдает ли кто-то за ним - и отправился в путь. Чем дальше он шёл, тем реже встречал рабочих и механиков, суетящихся среди искр. Он миновал Морского Гиганта, возле которого не заметивший его Гарри Арчер спорил с маленьким китайцем.

Надо сказать, Гигант полностью оправдывал своё название. Егеря больше Готлиб никогда не видел. У него были мощные длинные ноги, короткий торс с непомерно широкими плечами и абсолютно круглая голова, словно втянутая в плечи. Единственный огромный глаз задумчиво смотрел на суетящихся вокруг людей. Просто чудо, что две маленькие женщины могут управлять чем-то настолько большим. Готлиб двинулся дальше - и вдруг увидел ЕГО - раньше, чем был к этому готов.

Его удивил размер. Для Егеря Оккам был очень маленьким. Рядом с любых из Егерей он выглядел ребёнком. Он подошёл ближе, дыша ртом от волнения. Да, конечно Оккам был даже
меньше, чем среднего роста, но всё равно в нём было верные 150 футов. Он был коренастым, с длинными руками и несомненно очень гибкими пальцами. Голова поднималась из груди невысоко и почти вся состояла из затемнённого стеклянного щита, по бокам головы были мощные прожекторы. На плечах он увидел что-то вроде второй пары маленьких когтистых рук, прикрытых сейчас короткими закрылками. Он протянул руку и положил её на ступню Оккама. Она была упругой из-за толстой резиновой "подошвы". Огромный глаз и общая округлость линий делали Оккама похожим не на машину-убийцу, а на огромную яркую игрушку.

- Эй, вы там? Что вы там делаете? Оккам офлайн! Вам тут нечего делать!

Готлиб виновато отвёл руку, увидев выскочившего из ближайшего трейлера сердитого человечка.

- Из какой команды? Я вас тут не видел...
Он заметил трость Готлиба и осёкся, удивлённо подняв бровь: - Э, важная шишка? Политик? Вали фотографироваться с Мятежным Самсоном, это популярное дерьмо. Бритва не для тебя.

- Я... это мой Егерь. Я - новый пилот.

У коротышки было желчное лицо и тёмные с проседью волосы. Готлиб подумал, что он выглядит так, словно вот-вот взорвётся. Он с сомнением уставился на учёного:- Значит так? Значит теперь в пару к чокнутому, из-за которого я здесь торчу мне подсовывают проклятого калеку?

Готлиб нахмурился и закусил губу: - Да, я именно тот из-за которого вы тут торчите. Калека и его чокнутый партнёр поведут вашего Егеря-малютку-недоростка.

Человечек пригладил свою седеющую шевелюру и обошёл Германа, бормоча: - Вроде мне называли имя... Да, сержант Джойс мне говорил, что будет какой-то Готлиб. Я думал, пришлют кого-то с крутыми яйцами, а это немец да ещё и калека...

Готлиб молча наблюдал, как он кружит рядом, словно нервная акула - ему был отвратителен этот воняющий потом и табаком злоязыкий гном.

Я - доктор Бэлор Флуд. Главный инженер и архитектор Оккама - вот этого Егеря, которого ваша парочка наверняка угробит.

Готлиб попытался ответить, но в этот момент Бэлор метнулся к нему и, выдернув трость, пнул по больной ноге, свалив на цементный пол.

- Жалкий. Как ягнёнка завалить. Ну и сколько берёт на себя эта твоя нога? А, не бери в голову, я узнаю, как... вот может быть... может быть ремень... ну если переместить вес на здоровую ногу, тогда правое полушарие. И тогда выровняем...

Готлиб лежал неподвижно, с трудом переводя дыхание - боль в ноге, объединившись с головной болью, лишили его способностей к связной речи. Он просто смотрел на этого странного хулигана, чувствуя, что вернулся в начальную школу, где одноклассники любили развлечься, сшибая его на землю. Не обращая на него внимания, Бэлор крутил в руках трость, разговаривая, кажется, с Оккамом:

- Ты уж точно не Шон Патрик, я в этом чертовски уверен. Даже не в половину такой, таким он был,.. хех, был. Ему даже не надо было что-то на себя напяливать, чтобы пилотировать Бритву. И уж я охереть как уверен, что не был он педиком как ты и этот чокнутый татуированный ублюдок. Или это всё дурацкие слухи?

Готлиб подумал, что этот человек пугает его больше, чем кайдзю. Он был в два раза ниже и в два раза старше, но учёный чувствовал себя рядом с ним совершенно бессильным.

- Бэлор! Отвали от него!

По зелёному пути бежали близнецы. Говард наклонился, поднимая Готлиба с бетона, а Соня, едва не плюясь от ярости, выдернула из рук Бэлора трость: - Это ты сделал? Ты сбил его с ног, сучий лепрекон?

Говард успел перехватить руку сестры раньше. чем она отвесила инженеру пощёчину. Она прикусила губу. задыхаясь от ярости. Готлиб почувствовал, что краснеет. Спасение было едва не унизительнее оскорбления.

- Пф-ф. Пара испорченных детей ему не поможет. Его задница теперь моя, раз он пилот моего Егеря.

Говард вытеснил Соню и Готлиба назад на зелёную тропу, заслоняя от Бэлора собой, как наседка.

- Он не твой, а его и Ньюта. Смирись уже с этим, мелкий ублюдок!
- Он у меня пройдёт через ад, прежде чем станет пилотом.

Готлиб почувствовал, как прижавшееся к нему тело Сони напряглось от злости, когда она крикнула обернувшись: - Ты у меня ещё огребёшь, мудак!
Им вслед ещё долго нёсся хриплый смех Бэлора.

Уходя, Готлиб оглянулся - не на старика, а на Оккама. Казалось, он следит за его отступлением, прося остаться.

...............................

- Это твой номер, док. Мы живем вниз по коридору, а Мелеро - прямо напротив тебя. Если проголодаешься - на кухне всегда есть что-нибудь. Вещи твои, похоже, уже в номере.
Готлиб потёр висок, и Говард взял его за руку: - Док, ты в порядке?

Соня, нахмурившись, сняла с него капюшон. Он поморщился от яркого света и прикрыл слезящиеся глаза.

- Ну вот, у тебя голова болит... Нога в порядке? А если этот мудак тебе её повредил? Хочешь, пойдём в лазарет?
Он покачал головой и взялся за дверную ручку: - Ничего, не стеклянный. Я буду в порядке, просто надо немного поспать. Спасибо, что показали Оккама.
- Не позволяй Бэлору доставать тебя, - жалобно сказала Соня, - ты будешь крутым пилотом. А он просто мудак.
- Всё так и есть...
...........................

Номер был просторнее, чем он ожидал. В нём помещались комод, письменный стол, широкая кровать... был даже миниатюрный холодильник. Войдя в ванну, он огляделся и заметил ещё одну дверь - напротив. Он повернул ручку - замок был отперт - и толкнул дверь.

Он увидел большой постер "Акира" и несколько плакатов поменьше, приклеенные вокруг - "Годзилла против Mатры” и "Сын Годзиллы". Он споткнулся о кроссовки, разбросанные на
грязном полу и понял, куда попал. Тошнота и боль накрыли внезапно, он едва успел вернуться в ванную. Вид комнаты Ньютона разом снёс всю выстроенную защиту. Боль была невероятной. Ему казалось, что он ослеп, что взорвавшийся мозг сейчас вытечет через уши. Он успел склониться над унитазом и его стошнило. Потом он лежал на полу, свернувшись калачиком, усмиряя дыхание, загоняя боль в угол. Медленно он взял связь под контроль, оставляя Ньюта там, где его присутствие могло сдерживать мигрень. Он пытался заплакать, но слёз не было. После нападения на Онтарио Готлиб думал, что умирает. Он чувствовал давление, убивающее мозг Ньютона и был уверен, что они умрут вместе. Тогда, так же
задыхаясь от боли на полу ванной комнаты он, как ребёнок ждал миссис Мелеро, но она не отходила от Ньютона. В конце концов, это не у него в черепе дыра с дренажной трубкой.

Он поднялся и побрёл в свою комнату. Уронил на пол трость, лёг на кровать, вытащил руки из рукавов парки и свернулся под ней, как под одеялом, прикрыв глаза от света
капюшоном. Он старался не думать о Бэлоре, но понял, что сворачивается ещё плотнее. Этому человеку удалось его смутить и напугать. И хуже всего то, что он был прав. Это было похоже на смерть в симуляторе, когда он оказался совершенно бесполезным. Немного поспать - и он сможет вернуться к статистике, к безопасным цифрам и посмотреть, что можно с
ними сделать. Вполне может быть, что именно этим божьим почерком написано, где прячутся монстры.
........................

Голос, позвавший его, был тихим. Он пришёл на зов, но другой его отпустил. Он был голоден. Много еды, чтобы насытиться. Железных лодок мало, крошечной рыбы мало. Он чувствовал запах еды на суше, но земля делает его тяжёлым. Скоро он доберётся до трещины в земле и будет там. где в нём нуждаются. где есть пища. Он плывёт возле айсберга. и оборачивается вокруг него и отдыхает. Голос в его сознании задаёт вопросы, причиняет боль, почему он не знает? Разве он не часть нас? почему я не знаю?

.......................

В три часа утра Готлиб обнаружил, что больше не может спать. Взяв заметки и ноутбук он отправился в столовую рейнджеров и нашёл её удобной и мирной. Выбрав угол потемнее, он открыл ноутбук, разложил на столе записи и принялся за работу - здешнюю тишину нарушал только скрип его пера и отдалённое пыхтение каких-то механизмов.
Он помотал головой, снял очки для чтения и потёр переносицу. Цифры не складывались. Казалось, что атаки кайдзю происходят во всех океанах каждого полушария. У него была теория, но данные не подтверждали её полностью и он сомневался. Он был уверен, что кайдзю несколько - некоторые из атак были очень близки по времени и сильно разнесены территориально. Ему был нужен Ньютон, чтобы понимать, с какой скоростью движутся кайдзю... чтобыпомочь выстроить теорию... Он вспомнил свою стычку с Бэлором и его слова... Он должен был подумать и об этом.

- Работаете допоздна, доктор Готлиб?

Он поднял глаза и увидел Нэнси Арчер, катившую с кухни сервировочный столик.

Она неспешно размешала в чашке растворимое какао и отпила, критически разглядывая Готлиба. Казалось, она никогда не улыбается. Во всяком случае, он такого за ней не помнил. Суровая Нэнси выглядела полной противоположностью своего партнёра по дрифту.

- Хотите какао? И у меня есть песочное печенье - могу поделиться.
Он выпрямился и пошевелил затёкшими плечами: - Я... с удовольствием приму ваше предложение, миссис Арчер.

Она приготовила ещё одну порцию, долила в неё сливок и размешала. Она была красивой. Не такой красивой, как Ванесса, но сравнивать с Ванессой всех женщин несправедливо.
- Просто Нэнси, пожалуйста. Я бы предпочла, чтобы вы звали меня по имени.

Она поставила на стол свою чашку и блюдце с печеньем и уселась на металлический стул напротив него: - Могу ли я спросить, над чем вы работаете?

- Конечно. Я пытаюсь дать точный прогноз количества активных кайдзю на настоящее время и понять, где именно они могут быть... или как они перемещаются, учитывая, что на сушу пока ни один не выходил. Пока всё не слишком ясно.

Нэнси посмотрела на карту мира, помеченную цветными маркерами: - Сейчас им не приказывают. Они нападали на города не для еды и не в поисках пары, они это делали. потому что ими управляли. Ньютон сказал мне, что кайдзю напал на нас только потому, что был голоден. Он узнал, что лодки перевозят еду... то есть, мы - еда. Они сейчас просто животные, очень большие опасные животные, - она внимательно посмотрела на него, подперев рукой подбородок.

- Когда вы говорите с об этом с Гейзлером?

- Гарри и я навестили его после ужина. Он не может долго говорить, но он был в сознании. Теперь, когда он не итубирован, он всё время просит позвать вас.
Она подняла карту в разноцветных пунктирах и хмуро на неё посмотрела: - Я надеюсь, что они останутся в океане, чтобы мы могли их убить раньше, чем кто-то пострадает.

- Я слышал достаточно их мыслей, чтобы знать, что, когда они достаточно проголодаются, то пойдут к берегу. Но есть ещё что-то, что держит их в воде. Что-то серьёзное, я уверен. Если бы я мог выяснить пути миграции ... если все они возвращаются в одном месте ... или если они идут от одного ...

Она оставила карту и так резко сменила тему разговора, что Готлиб отложил печенье, так и не откусив: - Я слышала о том, что произошло с Бэлором. И знаю, что это должно вас беспокоить. Я хотела бы поговорить с вами об этом.

- Как вы узнали?.. Это не имеет значения.

- М-м-м... доктор Готлиб, знаете - я большой эксперт в "мне не важно, что про меня думают". Я уверена, вы уже слышали всякие вещи обо мне, Гарри и Ханни?

Она отпила ещё глоток: - - Вы знаете, что Ханни была порнозвездой?

Он приподнял бровь и поджал губы: - Нет, я не знал.

- Да, думаю вы вообще про это мало что знаете. Вы самый настоящий пуританин, я думала, что таких не бывает.
Она откинула голову назад и медленно вздохнула: -Я отказалась от довольно перспективной актерской карьеры, когда Гарри отозвали в Центр управления. Я не люблю чувствовать себя бесполезной, и он нашел способ помочь. Я знала, что он изменял мне с Ханни в течении многих лет, но ... на самом деле, когда я говорила с ней...

Она смотрела ему в глаза, голос звучал серьёзно и убедительно: - В первый день в Академии мне сказали, что я не продержусь и неделю. Дедовщина и обучение - это было весьма болезненно. Но я здесь, потому что мне было все равно, что обо мне думали другие люди... важно только то, что думают те, кого любишь. Вы понимаете?

- Я не вижу, какое это имеет отношение к путям миграции кайдзю, которые мы обсуждали.

Она откусила печенье: - Позвольте я попробую объяснить доступно... Мелеро были лучшими резервными пилотами. Их дрифт-совместимость настолько высока, что они побили рекорд Академии по скорости соединения. А тут ты - скучный издёрганный человек, практически не нюхавший дрифта, никогда не стоявший в Егере, побеждаешь их в игре вместе с Реаниматором. Проклятый Реаниматор... Маленький парень из трюма. Гиперактивная мелюзга, которая никогда не молчит достаточно долго, чтобы сунуть в рот еду, - она раздражённо постучала по столу рукой с прекрасным маникюром и продолжила: - Вы будете работать с людьми, которые вас не одобряют... или им не нравится то, что вы делаете... или вы их просто бесите. И знаете что, Герман?

Он ждал ответа, пока она с наслаждением прикончила своё печенье, допила последний глоток какао и стукнула чашкой о стол: - На хуй. Их.
И смахнула крошки с блузки.

- Кого волнует, что они думают? Кого волнует, что думают механики и инженеры? Ньютона волнует, что вы хромаете? Близнецов Ватлей и всеобщую няньку Мелеро интересует, с кем вы спите? Черт, нет. Держитесь друзей, Герман и нахуй всех остальных. Усвойте этот урок и станете круче, чем уже есть. Вы поняли?

Он медленно кивнул, жёстко сжав рот.

- Хорошо. Навести Ньютона как только сможешь. И доешь это печенье - для пилота у тебя недобор веса.

Он увидел на её лице слабую, призрачную улыбку: - Спокойной ночи, доктор Готлиб.

.............................

Герман осторожно потряс миссис Мелеро за плечо. Он нашёл её спящей в кресле у кровати Гейзлера. Она выглядела измождённой, собранные в хвост волосы были грязны, под глазами залегли тёмные круги.

- Миссис Мелеро?

Она пошевелилась и застонала, потягиваясь: - Ньютон? Ещё не пора... Герман?

Она улыбнулась ему - удивлённая и заспанная: - Ох ... Cariñ, я беспокоился о тебе, но я была слишком занята, чтобы тебя навестить. Нета мне бы сказала, но...
- Я вас сменю. Посижу пока с Гейзлером.
- Ты уверен? Он в порядке на самом деле, просто ничего не видит, - она прикрыла глаза рукой, изображая повязку, - так лучше, когда мигрень...
- Да, про мигрень я знаю всё.
Нита встала, потягиваясь: - Меняй лёд, когда растает. Я вернусь через несколько часов, - она взяла его ладонь и приложила к щеке: - Вы учёные, за вами глаз да глаз, да?

Когда она ушла, он заменил пакет со льдом со лба Гейзлера на новый, добытый из мини-холодильника. Ньют застонал, поднял руку, чтобы показать, что проснулся и пробормотал плывущим голосом: - Спасибо, Нита ... в самом деле, стало жарковато.
- Это я, Ньютон, я не заметил, что ты проснулся.
Рука Гейзлера, вылетев из-под одеяла, слепо зашарила в воздухе: - Герман? Чёрт возьми, где ты был? Почему не пришёл раньше?
- Я был у тебя до высадки несколько раз, но ты... наслаждался морфином.

Но Ньютон уже не слушал его, говоря со скоростью миля в минуту, слова лились без пауз, натыкаясь друг на друга: - Ты видел? Ты видел, что оно думало? Разве это не удивительно? Мы практически оказались в сознании кайдзю! Я имею в виду, я не увидел всё, это было слишком сильно, но оно в самом деле со мной говорило!

Ньют хватал ртом воздух. Похоже, его подташнивало, но он продолжал улыбаться. Готлиб поморщился, почувствовав слабый всплеск головной боли: - Да... да я видел.

- Мы должны сделать это ещё раз... в следующий раз мы будем ...

- Гейзлер, Бога ради! После прошлого раза у тебя дыра в черепе! Что ещё должно случиться с твоим мозгом, прежде чем ты поймёшь? Теперь слушай меня... Мы должны выяснить локацию кайдзю, и они должны быть уничтожены. Ты видел тоже, что и я - рано или поздно голод выгонит их на сушу.

Ньют уронил голову в подушку и попытался отдышаться: - Да... ты прав. Просто я иногда теряюсь во всём этом и забываю, кто мы на самом деле.

Готлиб подвинул стул поближе к кровати и взял Ньюта за руку. Почему-то ему казалось, что этим он привязывает его к земле. В ответ Ньютон сильно стиснул его пальцы.

- Герман, я думаю, что они уборщики, которые должны зачистить людей. Первая категория проверила воду ... потом пошли боевики, этакие эсминцы. Но в конце концов хозяева прекратили тратить ресурсы на клонирование и запустили самовоспроизводящихся особей... Как и во времена динозавров. Они должны были сосредоточится на зачистке. Их подключили к коллективному разуму, чтобы они знали, что есть другой мир... но они родились на земле. Oтачи не случайно была беременна ... Сколько времени займет рост? Мы должны выяснить. Возможно, это годы, а они всё ещё растут... мы ничего не знаем об их жизненных циклов ... мы ... - он задохнулся: - Меня тошнит, Герман, поищи ведро, пожалуйста...

Жёлтое пластиковое ведро стояло возле кровати. Он успел вовремя.

- Так... с этой мигренью всё время тошнит... когда болтаю - хуже. Не могу долго говорить.

Готлиб потёр висок - боль нарастала и вытер бумажной салфеткой рот Ньюта. Глаза Гейзлера были перевязаны полосой чёрной ткани, видимо, для него свет был по-прежнему невыносим. Готлиб вспомнил, как резало его глаза после атаки. Он опять сменил компресс на лбу Ньютона и взял его за руку. Его собственная голова пульсировала, но это была терпимая боль.

- Теперь, когда Рифт закрыт, они действуют без приказов, подчиняясь инстинктам, но ты думаешь, что они размножаются? Или ... мы просто имеем дело с несколько младенцами, которые родились здесь раньше?

Дыхание Ньюта опять сбилось: - ...не знаю ... ... у ранних не было репродуктивных органов... даже у Отачи не было нормальной матки ... но они все такие разные ... некоторые, возможно, способны размножаться.

- Но почему они не идут к земле? Чего они ждут? Ньютон, мне кажется, что их что-то контролирует. Если бы работали только инстинкты, они бы давно съели всё, до чего способны дотянуться, не прячась в океане. Нам нужно больше информации.

- Вот для чего построен Оккам. Вот почему мы должны ... ведро!

Он переждал, пока Гейзлер вздрагивал над ведром.

- Я сегодня видел Оккама...

Ньют дико взмахнул руками: - Он потрясающий, правда?! Может погружаться глубже, чем любой Егерь из прошлых!

- Стоп. Перестань говорить. Мы поговорим об этом, когда тебе станет лучше. Гейзлер кивнул, преодолевая очередную волну тошноты.

- А я даже не сказал тебе ... лаборатория - так много надо сделать. Нам очень много надо сделать...

- Потом. Мы подумаем об этом, когда тебе станет лучше.

Готлиб сжал руку Ньюта, почувствовал биение пульса. Он смотрел на выбритые волосы и повязку и искал что-то, что сможет рассмешить Гейзлера: - Говоря о репродуктивных органах... Ты в курсе, что Ханни Паркер была порнозвездой?
- Ха .... нет ...
- И тем ни менее - была.
- Ньютон перекатил голову на подушке, его тело напряглось: - Это... забавно.

Голос Готлиба упал до шёпота:
- Я так и думал. Ньютон,я бы предпочел, чтобы ты больше не убегал. Ты напугал меня после игры. Эта твоя привычка делать внезапные глупости меня пугает. А потом, когда
всё кончается, я в бешенстве. Это эгоистично по отношению ко мне. Если явынужден делить с тобой твою жизнь, тебе придётся уважать мои чувства хотя бы из вежливости. Ньют улыбнулся - замороженная половина рта дрогнула - и сжал пальцы Германа, и это было действительно единственное извинение, в котором Готлиб нуждался.

@темы: Dr. Newton Geiszler/Charlie Day, Dr. Hermann Gottlieb/Burn Gorman, Fanfiction

---

ТР.Второе пришествие

[L.D]

Название: Тихоокеанский рубеж. Второе пришествие. (раб.название - Второй Рубеж)
Автор: L.D
Фандом: crossover. замес идей Тихоокеанского рубежа и Евангелиона.
Категория: (слэш, джен или гет): слэш, гет, фемслэш
Персонажи/пейринги: оригинальные персонажи, не связанные с героями фильма
Рейтинг: от G до NC-17
Дисклеймер: отказываюсь от всего.
Саммари: то, что было после фильма. намного после него. АУ
Размер: в процессе. планируется макси

Пролог

2013 год. Мы думали, что пришельцы явятся к нам из космоса, но они пришли из морских глубин, открыв врата в наш мир. То, что ученые назвали Разломом впоследствии – ничто иное как трещина на дне Тихого Океана, откуда и выползли эти твари.
Мы думали, что они были огромны, когда только увидели их. Но за ними пришли и более здоровые - те, которые могли за одну ночь стереть с лица земли огромный мегаполис. Жертвы стали переваливать за сотни, тысячи и далее…тогда мы создали собственных чудовищ. Программа «Егерь» была запущена спустя полгода после первого нашествия кайдзю. «Егерь» - (нем. «защитник») был призван защищать города с местным населением и противостоять кайдзю.
Казалось бы, на какое-то время человечество получило передышку – мы смогли вновь отстроить города, вернее, военные базы – с бункерами в каждом районе.
Тем временем, ученые совершенствовали программу «Егерь». Опыты и тестирования показали, что один человек не может справиться с машиной. Тогда было принято решение отбирать двух пилотов – людей, способных разделить управление егерем, используя каждый по одному полушарию мозга, т.е «дрифт-совместимых». Соединяясь друг с другом нейрокомпьютерной связью, они, словно единый организм, управляют боевым мехом.
К 2025 году люди начали проигрывать эволюционировавшим кайдзю, программа была свернута, и началось активное строительство Стен. Правительства отказались от военных роботов, в пользу более дешевого способа защиты.
Тогда, ослушавшись приказов сверху, руководители «Егеря», взяв всю ответственность на себя, сместили главный центр командования в Гонконг, где были восстановлены и собраны самые лучшие боевые меха и пилоты, прошедшие специальную подготовку, готовые к оперативным действиям. Было принято решение сбросить ядерную бомбу в разлом, чтобы закрыть его.
Операция прошла успешно, несмотря на потери, которые она принесла. Военный хронометр был остановлен. Человечество отменило апокалипсис.

Это было тогда. Сейчас 2041 год. И они вернулись.

И снова все началось в Тихом Океане, разве что разлом появился в другом месте. Что хуже, он стал подвижным, а кайдзю еще более неуязвимыми. Прошло полгода с того дня, когда появился первый из них – одиннадцатого сентября. За это время было разрушено около 12 больших городов и множество мелких, а также нескончаемое количество жертв по всему миру.
Население в панике, правительство не дает никаких четких указаний, границы между странами стерты, остались лишь секторы, въезд и выезд из которых запрещен без особого разрешения, которое не получить простым гражданам.

Жизнь продолжается. Но вряд ли можно назвать теперь это жизнью. Существование. Все человечество замерло в ожидании конца.

Глава первая. Нападение

- Кара! Кара, стой! – тяжелое дыхание сзади. Обернувшись, девушка уперла руки в бока.
- Быстрее двигай!
Двое детей, лет тринадцать каждому, спешно взбирались по склону. Мальчик явно отставал от своей подруги, и все время задерживал их, делая остановки, пытаясь унять одышку. А солнце тем временем неумолимо клонилось к линии горизонта. Девочке по имени Кара, чумазой и загорелой, явно не терпелось забраться на гору побыстрее, чтобы насладиться видом. Подав руку своему компаньону, она потянула его за собой, пытаясь тем самым ускорить их продвижение.
- Мика, я ненавижу тебя, ты слишком тяжелый…быстрее…
Но вот они уже у цели и она, наконец, может отпустить вспотевшую ладонь и плюхнуться на землю, тяжело вздыхая и свешивая ноги вниз, болтая ими. Парень, ее друг, тоже садится рядом, отирая пот со лба и шеи – на его спине медленно расплылось огромное пятно пота.
- Смотри…красота какая… - медно-рыжие волосы девочки ласкает солнце, она чуть жмурится и морщит нос, увенчанный конопушками.
«Тебя будто солнце поцеловало», говорили в деревне.
«Секторе», мысленная поправка. Только бабушка Кары и продолжала называть это «деревней» - словом, от которого так и веяло старостью. Временами, когда были города, деревни, поселки. Когда люди ездили на причудливых машинах и слушали ра..радеро, кажется. Она точно не помнила названия устройства.
Сейчас же, после нападения кайдзю, их жизнь кардинально изменилась. Кара, Мика и их ровесники по сектору не знали ужаса войны. Они родились уже тогда, когда все, можно сказать, «пришло в норму». Только вот городов не стало. Даже стран больше нет. Теперь есть сектора – объединенные территории, управляемые, главным компьютером. Жизнь стала намного лучше, чем раньше. Не было никаких войн, забастовок и бунтов – люди осознали, что они не враги друг другу. Что есть нечто хуже, чем расовые распри, война за территорию и распределение влияния. Все секторы были одинаковы по величине, некоторые входили в состав больших секторов, такие, как например, шестой, девятый и шестнадцатый – обычно в таких местечках были поля, или же места добычи сырья.
Кара родилась и выросла в третьем секторе, специализацией которого была керамика. Ее отец имел собственную мастерскую – место, где рождались шедевры. Великолепные кувшины и чаши из керамики. Позже они украшали столы состоятельных людей и тех немногих, кто мог себе позволить такую роскошь.
Пусть и осталось классовое неравенство, оно не было таким выраженным. Казалось, люди достигли утопии – мира, о котором все так мечтали. Никто не голодал, не было бессмысленных войн, правительство не стравливало один народ с другим. Все было прекрасно.
- Хорошо… - выдохнула девушка, оперевшись на вытянутые сзади руки. Мальчик, словно видя ее впервые, не мог отвести глаз, едва заметно улыбаясь.
А она ничего не замечала, лишь болтала ногами, ее чумазые, обветренные пятки мелькают, согретые солнцем. Напевая тихо какую-то песенку, она жевала травинку и думала, хорошо бы придти домой, а мама бы приготовила курочку.
Громыхнуло.
Над головой с шорохом и криком взлетела стая птиц.
- Что?.. – и тут снова. Мика подскочил, оглядываясь вокруг. Девочка продолжила сидеть, лишь напряглась, подтянув колени к груди.
- Мика, ты видишь что-нибудь?
- Нет..может, показалось?..
Оба замерли, прислушиваясь.
- Слышишь?.. – земля слегка подрагивала. Опустив взгляд вниз, девушка увидела, как пляшут мелкие камушки между ее расставленных пальцев.
- Кара, пригнись! – услышала она, а потом ее накрыло грузным телом, придавливая к земле. Она хотела крикнуть, но замерла в ужасе, когда совсем рядом ударило копыто оленя. Животные, маленькие и крупные, неслись, словно сумасшедшие. Кара сжалась, пытаясь стать как можно меньше, Мика только и мог, что принимать на себя удары.
И тут снова громыхнуло. На этот раз совсем близко. Земля резко шатнулась и Кара едва успела ухватиться за выступ. Потная ладонь Микки была в ее руке.
- Пусти, Кара! Не выдержишь!
- Заткнись, я все смогу – простонала она, изо всех сил продолжая стискивать его ладонь.
- Все святые… - ошарашенный шепот.
- Что? – раздраженно шикнула девочка, но потом сама подняла голову, проследив за направлением взгляда друга.
Прямо над ними, на склоне стояло существо, жутко напоминающее животное в детских книжках…динозавра. Голубоватое свечение рвалось из его пасти, этим же огнем были ослеплены и его глаза. Но, тем не менее, он все видел.
Девочку сковал страх. Пробежавшись по венам, он попал в самое сердце, не давая пошевелиться.
- Мама.. – слабо пискнула она, и тварь тут же обратила внимание на двоих несчастных. Тогда Кара закричала.
Рев кайдзю заглушил крик девочки и слабые пальцы разжались, не в силах больше удерживать вес двоих и тяжесть того кошмара, что забрался на мгновение в сердце.



Кара открыла глаза. Было неимоверно жарко. Проморгавшись, девочка огляделась по сторонам. Весь лес был в огне. Все животные уже давно сбежали, оставшиеся же глупо пытались спрятаться по своим норам.
«Неужели это правда…снова…да не может быть. Где Мика, мне нужно найти его!» - словно ошалелые, в голове бились беспорядочно мысли.
- Мика! Мика! – кричала она, крутясь на месте, заглядывая под каждый куст. Только сделав пару шагов в сторону, она осознала, как же сильно была содрана ее кожа на левом боку. Видимо, зацепило при падении.
Боль усиливалась от неимоверной жары. Огонь, хоть и не цеплял одежду, но опалял щеки и неприятно грел раны. Шипя и сдавленно ругаясь, Кара шла дальше, взывая к своему другу.
- Мика! Что?..Нет! Подите прочь! – взвизгнула она истерично. Перед ее взглядом открылась небольшая поляна, куда, видимо и упал Мика. Или же его сюда притащили. Рядом возились существа, похожие на увиденного ими кайдзю, только в несколько раз меньше. Каждый из них пытался ухватить кусочек мальчишки. Схватив горящую палку, Кара кинулась на них, силясь отвоевать своего друга. Твари разбежались, но не ушли, остановившись недалеко в ожидании – возможно, им повезет, и вместо одного упитанного мальчика они получат еще и десерт.
Склонившись над телом своего друга, Кара едва сдерживалась, чтобы не закричать в голос. Того уже явно не вернуть к жизни. Злобно посмотрев на чудовищ, не виденных ею раньше, она взмахнула горящей палкой – своим единственным оружием. Некоторые из них отпрыгнули, другие, посмелее, остались. Те, что были самыми голодными, даже начали на нее рычать и клацать зубами, пытаясь отобрать палку.
- Мика…Мика, что же мне делать – пыталась она обратиться к товарищу. Но мальчишка был молчалив. Слезы текли по грязным щекам девочки, оставляя соленые дорожки. Внутри что-то сжалось. «Мама…отец, никого не осталось. Братик» - слабо мелькали мысли. Уткнувшись лицом в грудь Микки, Кара разревелась, надрывно всхлипывая, обхватывая себя руками. «Неужели все вот так закончится? Я так не хочу умирать, я же только начала жить…почему я…ну почему» - девочка подвывала, хлюпая носом и пытаясь ухватить хоть немного воздуха, невольно заходясь в приступе кашля из-за гари вокруг.
Моментом слабости воспользовались мелкие кайдзю. Один из них, незаметно подкравшись к девочке, выхватил палку, так неосторожно брошенную на землю, и откинул подальше. Остальные подскочили тут же, без всякого предупреждения. Кто-то вернулся к тому, с чего начал, некоторые захотели нового мяса и начали прыгать на Кару.
Резко поднявшись, она засуетилась, начав бегать по поляне, пытаясь скинуть с себя голодного кайдзю. Вскрикнув от боли, когда тот впился когтями ей в плечо, она со всей силы ударилась спиной о дерево. Это помогло. Кайдзю, находящий сзади, издал нечеловеческий звук и отвалился. Не став смотреть, что с ним стало, Кара побежала.
Земля все еще дрожала под ее ногами, значит, большой монстр где-то рядом. Не успевая отирать слезы, бегущие с глаз, она неслась, не разбирая дороги. Ветки больно цепляли ее за раны, кусаясь. Отдирая их от своей одежды, девочка тяжело дышала, понимая, что теряет время. Ей неимоверно хотелось бросить все и упасть, рыдать, свернувшись где-нибудь калачиком. Но так же сильно хотелось жить. Не хотелось лежать безмолвной как Мика, позволяя мелким ублюдкам рвать твою плоть.
Разрываясь от душивших ее эмоций, она бежала, сломя голову. Постепенно, она стала замечать, что лес вокруг уже не горит. Дышать, наконец-то, стало легче. Почувствовав приток кислорода к легким, она, наконец, вдохнула облегченно.
Сил бежать дальше не было. Поэтому она просто шла, оглядываясь по сторонам. Так далеко в лес она никогда раньше не заходила. Этих мест она не знала.
Ноги привели ее к долине. Увидев внизу речку, Кара сухо сглотнула. Начав спускаться вниз по склону, она замерла вдруг, как вкопанная. На другом берегу реки, у самого края долины, примостилось чудище, сжигая все вокруг. Оглянувшись назад, она осознала, какой огромный путь она проделала, обогнув всю долину и выйдя на другую ее сторону.
Разглядывая кайдзю, она пыталась вспомнить, что делали раньше, при встрече с этими существами. Но поблизости не было ни одного бункера, в который она бы знала как попасть. Девочка не была уверена, что тут вообще осталась хоть одна живая душа. До четвертого сектора было ох как не близко, а она очень сомневалась, что кто-то из ее сектора выжил.
Когда слезы вновь начали душить от подкатившись воспоминаний, она посмотрела снова на кайдзю. Только, на этот раз там появилось что-то новое. Позади монстра было нечто другое. Какой-то блеск, из-за солнца не видно. Прикрыв глаза рукой, девочка сощурилась, разглядывая ЭТО. Вместе с кайдзю, они взметали клубы пыли. То, второе существо, подняло инопланетного ящера и кинуло.
Кара вздрогнула, пошатнувшись, и приземлилась на пятую точку. «Это робот?» ее глаза расширились от удивления, когда она увидела драку поближе. Кайдзю упал прямо под склоном, где она стояла.
- Боже мой… - тихо пискнула она. Это было ее ошибкой. Монстр зашевелился и изогнулся под странным углом. Его горевшие голубым глаза сощурились, и тварь рванула наверх, раскрывая свою пасть, в направлении ребенка.
Закрывшись руками в защитном жесте, Кара взвизгнула. Но потом ее поглотила тьма.

@темы: Het, Slash, Raiting: PG-13, Fanfiction, Raiting: R, Raiting: NC-17, Crossover

---

[fuckuokey]

Pacific Rim and Teen Wolf [47]



остальное ЗДЕСЬ

@темы: Art, Dr. Newton Geiszler/Charlie Day, Dr. Hermann Gottlieb/Burn Gorman, Chuck Hansen/Robert Kazinsky, Raleigh Becket/Charlie Hunnam, Mako Mori/Rinko Kikuchi

---

"Самый долгий дрифт", автор [Верба]

[[Верба]]

Название: Самый долгий дрифт
Комментарий: G, джен, преканон, 2614 слов
Саммари: Факт 1. В Черной Альфе нет спасательных капсул. Факт 2. Кайдановским принадлежит 18-часовой рекорд по длительности дрифта. Факт 3. «Удивительная миля» называется удивительной потому, что если кайдзю пройдет эту отметку и не выйдет на берег к городу-цели — это будет удивительно. Факт 4: после завершения дрифта егерь порой может отзываться на движения пилотов в так называемом ghost drifing'е. Остальное — домыслы.

И в нашем сообществе тега с таким рейтингом, кажется, нет вообще

* * *

Эта самая категория три, Щитоносый, оказывается невероятно живучей.
— Да. Чтоб. Тебя, - выдыхает Лешка, и они обрушивают удар огромных кулаков Альфы на голову кайдзю.
Тварь скрывается под поверхностью воды. Непонятно только — живая или все же сдохшая.
Им бы не помешала наводка из Центра, но связь сбоит с самого начала операции — снаружи бушует непогода. Они смотрят на экраны локаторов каждый со своей стороны, но здесь слишком сложный рельеф дна, в тридцати метрах от них — обрыв в глубину, неудачное место, но назад нельзя, там — «чудесная миля». Почва под ногами едва ощутимо дрожит.
— Сзади! — они понимают это с Сашей мгновенно, но Альфа слишком тяжел и неповоротлив.
Они успевают лишь слегка развернуть корпус, когти кайдзю с тошнотворным скрежетом проходят по обшивке, но энергия собственного прыжка сносит тварь с егеря. Кайдзю падает в воду и кричит, каким-то особенно мерзким, тошнотворным криком —
Леша ударом кулака вырубает все наружные микрофоны. В кабине становится идеально тихо; тварь перед ними беззвучно раскрывает пасть и бросается вперед.
Они шагают ей навстречу и бьют со всей силы с двух сторон — Сашка одновременно бросает на кулаки Альфы электрический разряд, кайдзю бьется, и Лешка чувствует, как деформируется монстр под руками егеря.
Самое классное ощущение.
Мигают индикаторы, — перегрев реактора, повреждена система охлаждения. «Ничего, не в первый раз», — это их общая с Сашкой мысль, они чувствуют, знают, что Альфа выдержит.
Придерживают тварь за загривок одной рукой — получают удар в корпус, Лешка чувствует на губах привкус крови, это точно Сашка, налетела-таки на консоль, к черту — и бьют еще раз спереди. Кайдзю красиво отлетает назад, и вслед ему они досылают четыре ракеты «земля-воздух». Система фиксирует попадания, и тварь опять скрывается под водой.
«Сдохнет она уже когда-нибудь», — зло думает Сашка и слизывает кровь с губы.
Кайдзю поднимается почти сразу, его голубая кровь, пульсируя, хлещет из глубокой раны на морде. «Ну надо же, — думает Лешка. — Надо будет рассказать Квочкину, никогда такого не видел». Съемка уходит на спутник, если только тварь не обломала им основной передатчик и если индикаторы сигнала не врут.
Монстр бросается вперед, налетает на их общий удар, но они упускают хвост, и вот это плохо. Это очень, очень плохо, потому что разом взывают аварийные сирены, дыхание перехватывает, а от боли, кажется, слезятся глаза.
Они бьют кайдзю, уже не разбирая, и тварь все еще дергается, а еще тащит их куда-то вбок. Ломается левый стабилизатор.
«Система навигации повреждена», — говорит неживой женский голос. — «Двигательные механизмы левой стороны повреждены».
Альфу сваливает в горизонтальное положение, и кажется, они уже на глубине. Зубы твари прошивают корпус слева, и Лешка выдыхает и шипит от боли.
«Двигательные механизмы правой стороны повреждены».
Глаза все еще застилает пеленой от боли, но наконец дозарядка заканчивается, и они бьют по твари, запускают руки егеря прямо в уродливое тело кайдзю, разрывая и сминая его, и наконец тот обмякает.
Свободное падение заканчивается, сирены воют по-прежнему, и Лешке почти удается удержаться в сознании, но тут Альфа ударяется о грунт, и левый бок разрывает такая боль, что Кайдановского-таки вырубает.

* * *

Красное аварийное освещение раздражает глаза даже через стандартный визор. Хочется стащить с головы шлем, и страшно болит слева, а еще в груди и предплечья, — не разобрать, у него, Сашки или Альфы, — но на это нет времени.
Мощность реактора стремительно падает. «Только бы в него не попала вода, — думает он. — Малышкин… Малышкин обещал водонепроницаемость».
— Сашка, — говорит он и почти сразу чувствует отклик жены.
«Хорошо. Вместе выкарабкаемся», — думают они оба.
Половина экранов мертва, хваленый голографический интерфейс дрожит и рябит так, что Лешку мутит, и Сашка отрубает всю графику.
Они запускают диагностику. Постепенно боль становится привычнее, отступает вглубь сознания. «Потом, — думает он. — Не до этого».
От обеих рук почти нет отклика. Кислота разъела или механические повреждения, не разобрать.
— Что, выйдем из океана, как избушка на курьих ножках, а? — говорит Сашка.
«Не выйдем», — понимают они оба спустя полторы минуты: отклика от левой ноги нет тоже.
Судя по показаниям эхолокаторов слева, Альфа легла на глубине восьмидесяти трех метров. Правый борт с левым не согласен: цифры перещелкиваются, сменяя друг друга: то ли девяносто, то ли девяносто два. «Чертова электроника», — шипит Лешка. Сашка согласно молчит. Хорошо одно: моргает оранжевым индикатор аварийного выброса антенны. Значит, где-то там над ними бултыхается на поверхности аварийный маяк.
Их вытащат. Как-нибудь.
О «Курске», который лег на дно не слишком глубже, чем они сейчас, Кайдановские старательно не думают. В конце концов, прошло восемнадцать лет.
Взвывает новая аварийная сирена: температура реактора дошла до критической.
«Отлично, просто отлично», — думают они. Он перебрасывает хладагент, она спешно перенастраивает контуры. Индикаторы сменяются оранжевым, часть падает в желтую зону, часть по-прежнему моргает красным. Но дышать становится легче, это главное, и они слабо улыбаются. Счетчики Гейгера щелкают в знакомом монотонном ритме, и это вторая хорошая новость.
Система воздухоочистки работает тоже — пусть на сорок процентов, но это лучше, чем если она отказала совсем. «Да у нас все зашибись», — говорит Сашка, и Лешка согласно хмыкает.
Хотя в действительности, конечно, все совсем не зашибись. Хуже всего то, что они не могут полагаться на системы диагностики: слишком много повреждений, приборы врут. Даже сейчас они не думают «Черная Альфа врет». Альфа не врет, но… но приборы — врут.
Когда спустя час не выдерживает давления обшивка по боку слева, они готовы. Опускают водонепроницаемые переборки, отсекают поврежденную часть корпуса — больно так, как будто это из них самих вырезают кусок, но это ничего, надо просто дождаться помощи.
Они оба очень хотят верить, что индикаторы связи не лгут.
Они вслушиваются в своего егеря, и снова болтают, и опять вслушиваются, чтобы не пропустить тот момент, когда полетит очередная система.
То, что они не разговаривают, а обмениваются мыслями в дрифт-пространстве, он замечает только на пятом часу. «Тяжело говорить», — выдыхает Сашка, и это первый раз, когда она позволяет себе слабость. Прежде чем он успевает обдумать до конца, он тянется к тумблерам центральной консоли и перезамыкает на себя часть контуров правого полушария. Сашка взрывается негодованием, и пока они спорят, проходит еще час.
— Сашка, держись. Альфа стоит до черта, их жаба задушит нас тут бросить, - балагурит Лешка, хотя губы слушаются плохо.
Нужно говорить. Так заманчиво — слиться мыслями, раствориться друг в друге… Дрифтовое опьянение. И потому он говорит, старательно не вслушиваясь в мысли Саши.
Ему кажется, они здесь уже миллион лет.
— …Через миллион лет ты будешь гнусным старикашкой. С маразмом и кучей военных историй, — одними губами улыбается ему Саша, и это приносит облегчение.
— Зато ты будешь по-прежнему красавицей, — искренне говорит он.
Там, где края шлема жены смялись, он видит запекшуюся кровь — и принуждает себя не смотреть.
Часы отмечают время — проходит еще сорок минут. Он сосредотачивается, дышит глубоко и размерено, вновь и вновь чутко вслушиваясь в ощущения: сейчас это — единственный способ понять, что в действительности происходит с Альфой.
Воздух становится спертым, и в кабине жарко. Пот пропитывает подкладку шлема и заливает глаза.
Когда он приходит в себя, Саша не отзывается. Но дрифт-соединение держится — на каких-то мизерных процентах, но его хватает, чтобы не дать отключиться жизнеобеспечению.
Надо выдержать. Ему просто надо выдержать.

* * *

Саша просыпается от тяжелого сна. В палате горит тусклый электрический свет. Все тело болит, висок и правую руку жжет — надо будет докалибровать термоизоляцию контактов интерфейса, думает она, глядя в потолок, и эта мысль отрезвляет. Она поворачивает голову — шея болит страшно.
У окна сидит Глухов.
Анатолий Валерьевич ведет их с самого начала, с первой нейросинхронизации с Альфой, и сейчас он широко улыбается:
— Очнулась, красна девица.
Саша кивает:
— И вам здравствуйте.
— Ох, Сашка… — говорит он.
Но она присматривается, и у нее начинает колотиться сердце. Что-то не так.
— Где Лешка? — спрашивает она, и улыбка Глухова словно застывает.
— Что? — говорит она одними губами. У нее внутри все мертвеет. Не может быть. Не должно быть. Она бы почувствовала. Знала.
— Он жив. И… ну, здоров. В целом.
— Говорите уже! — кричит она, привстав и поддерживая локтем одеяло.
От слабости черно перед глазами. А то, что она кричит на подполковника, пусть даже и медицинской службы, приходит ей в голову только спустя один удар сердца.
— Вы были в дрифте восемнадцать часов. Вытащили вас только через двадцать. Судя по черному ящику, последние два часа он держал Егеря один.
«Они уже успели расшифровать черный ящик», — это была первая мысль. «Два часа», — вторая.
— Что с ним?
— Мы не уверены. Что-то с психикой… Не знаем точно.
— Мне нужно к нему.
— Не вздумай, тебе еще рано…
Она спускает босые ноги на холодный пол, и Глухов торопливо шагает к ней:
— Сашка, не дури. Ты ему ничем не поможешь, а сама свалишься…
— Посмотрим, — шипит она, вытаскивает из шкафа форму и набрасывает на больничную пижаму холодную куртку. Когда она наклоняется, чтобы обуться, перед глазами все плывет.
— Сколько сейчас времени? И… какое число?
В ушах шумит, и ей очень холодно, и Глухов крепко придерживает ее за плечи, но уложить обратно не пытается. И за это она ему искренне признательна.
На то, чтобы дойти до палаты мужа — соседней — у нее уходит минут пять. Или пятнадцать, она не уверена, потому что голова по-прежнему кружится.
Сашка осторожно входит внутрь, и казенный зеленый цвет стен режет глаза.
Кровать пуста. Саша оглядывается и вздрагивает: Лешка сидит на полу, прислонившись к стене. Его глаза закрыты, и вся его поза… неправильная, неудобная. Всегда, где бы они не были, любая комната была ему мала — с ним было шумно, весело, тесно. Он не может занимать так мало места.
Она осторожно подходит. Умом она понимает, что если он не в себе, то вполне может свернуть ей шею голыми руками. Сердце говорит, что это ее очередь вытаскивать их обоих.
Она вздрагивает, когда видит: спутанные волосы Лешки точно выбелены.
— Леша… - осторожно окликает она его.
Он мгновенно приходит в движение — это не его пластика, четкие замедленные движения, как будто… как будто они все еще в Егере, понимает она. И сталкивается с ним взглядом.
Внутри все мертвеет, потому что Леша смотрит сквозь нее.
Она осторожно протягивает руку, касается его, — «Дура, что ты делаешь», думает она. И еще: «Это мой Леша». И в конце: «Вытащу».
Она садится радом с мужем, прижимается спиной к стене и боком к нему — и не чувствует знакомого тепла, господи, он же замерз до чертиков, понимает она.
Сашка вытаскивает его из осточертевшей палаты через несколько часов. Каждую секунду она чувствует, что он рядом, и это очень знакомое, очень привычное ощущение, но то, что он все время молчит, ее… нет, не пугает. Но к этому ей тоже надо привыкнуть.
Они до темноты ходят по лесу вокруг базы. Ноги утопают в ковре мха, позднее осеннее солнце пробивается сквозь сосны. Сашка украдкой смотрит на мужа: Лешка жмурится под солнечными лучами. «Ничего», — думает она. – «Выцарапаемся».
То, что половина ее волос теперь тоже седые, она видит в зеркале только поздно вечером. И стискивает зубы: «К черту. Прорвемся».

* * *

Когда они первый раз приходят в столовую, шепот расходится от них волнами.
«Ах ты ж вашу мать, — думает она. — Пошепчитесь мне».
Но, сталкиваясь с ней взглядами, все тут же отводят глаза.
Леша все время рядом и все время молчит: и когда они встают в очередь, и когда выбирают еду. Когда надо отметить карточку пилотов на кассе, он застывает, но Саша цепко наблюдает за ним и тут же легко касается его рукой; этого хватает, и никто ничего не замечает. Или ей хочется так верить.
«Выкарабкаемся. И нас не отстранят».
После обеда Кайдановские идут в ангар к Черной Альфе. Сашка чувствует, что это хорошая идея, хотя муж молчит. И тогда она просто распрямляет плечи, и краем глаза видит — чувствует — что Леша рядом выпрямляется тоже, они словно по-прежнему в дрифте, по-прежнему в Егере, и ее ощущения мешаются с его.
Они идут по коридорам базы, и с ними по-прежнему здороваются, но не так, как раньше. Что-то изменилось. «Хватит параноить», - прикрикивает она на себя, но помогает не очень.
Они входят в ангар, и именно здесь она наконец понимает, что не так, как раньше. Вокруг них постоянное пустое пространство. Раньше к Лешке совались все, от старших механиков смены до ребят из исследовательского центра, ругались, хохотали, требовали подписи, обсуждали… Корпус был и оставался армией, и ее мужики принимали и уважали, но своим здесь все же был прежде всего Лешка. Сейчас механики смотрят на них из люлек, прицепленных к Альфе, молчат и отводят глаза.
Альфа темнеет мертвым металлом. Реактор заглушили почти сразу, как их вытащили, так ей сказал Коробков, их оператор. Очень сильный гост-дрифтинг — он возникал у них и раньше, особенно после боевых миссий, но настолько чудовищным еще не был ни разу. Она понимает, что это было естественным и правильным решением, но егерь кажется мертвым — и от этого холодеют пальцы и колет сердце. Она не знает, ее это эмоции или мужа.
— Лешка, — окликают их сзади, но Лешка молча смотрит на громаду егеря, не реагируя, и оборачивается Саша.
Стоящий позади Малышкин секунду кажется растерянным, но быстро собирается и говорит обыденно:
— Пошли, пройдемся. Расскажу, как именно вы его в очередной раз раздолбали…
Они подходят к Альфе, поднимаются вдоль огромного корпуса, и Малышкин показывает следы свежей сварки, рассказывает про обновленную систему связи — более мощную и устойчивую, ту самую, которую им не успели поставить перед Щитоносым…
Лешка наконец отводит взгляд на егеря, смотрит на Сашку, и она спрашивает:
— Когда запуск реактора?
— Завтра, — говорит Малышкин.
— Хорошо, — говорит Сашка одновременно за них обоих, и Лешка смотрит с одобрительным прищуром.
Судя по швам сварки, пилотскую кабину вскрывали сразу же в нескольких местах. Леша подходит к ней первым, проводит рукой по свежему металлу.
— Механизмы люков как раз за сегодня закончим, — говорит ему Малышкин. Лешка не отвечает, и Малышкин беспомощно смотрит на Сашу.
Она делает глубокий вдох.
— Хорошо. Спасибо.

* * *

Тем же вечером она смотрит на себя в зеркало. Ее раздражает ее седина, и бледное лицо, и…
Лешка поседел в абсолютно белый цвет, а ее седина — грязно серая, отдельными прядями. «Жалкое зрелище. Душераздирающее зрелище», — передразнивает она про себя ослика из мультфильма. «Какого черта, хватит людей пугать», — думает она.
Потому что пилоты егерей не могут быть седыми и немыми. Пилоты егерей не могут быть жертвами.
Она идет в госпиталь.
Ленка Соколова, заведующая радиационным отделением, выслушивает ее и смотрит с прищуром:
— У меня есть пара идея… Пойдем.
В своей каюте Лена роется в шкафу и вытаскивает несколько коробок. Уже на пороге ванной приостанавливается:
— Сашка, слушай… Вообще-то, обычно считается, что это делается для удовольствия. А не в качестве… военной необходимости. Ты хоть скажи, тебе… не знаю, нравится то, что я предложила?
— Мне нравится, что мы перестанем быть главным объектом жалости всей базы, — шипит Кайдановская.
— Тоже причина, — помедлив, отзывается Соколова.
Спустя час результат Сашку… устраивает. И по эффекту, и по затратам времени и сил. Ленка смотрит внимательно и говорит:
— Если уж совсем по уму, тебе нужна сюда ярко-красная помада.
Кайдановская не выдерживает:
— Да брось, какая, к черту, помада? Сотрется же.
— О, — Ленка хмыкает и выходит. Она возвращается через несколько минут, в руках — пара одинаковых тюбиков:
— Я купила по случаю, уже когда ничего не было, думала — ну пусть хоть что-то. Состав вроде безопасный, хотя судя по тому, как въедается и держится, делала наша оборонка, не меньше. А цвет тебе пойдет, попробуй.
Сашка пробует, и ей неожиданно нравится: ярко-красный вызывающий цвет — то, что надо.
Она входит в каюту, и Лешка оборачивается ей навстречу. Смотрит внимательно, но остается неподвижным, пока она не подходит вплотную. Тогда он поднимает руку, ерошит ее волосы, и Сашка тянется ему навстречу, впервые чувствуя — еще не тепло, но уже оттепель.

* * *

На медкомиссии спустя две недели Лешка молчит почти вызывающе. Но на их нейросинхронизации шкалит все приборы, и комиссия принимает решение единогласно, — расскажет им тем же вечером Коробков.
Кайдановские будут сидеть на огромном плече Альфы, снизу будет кипеть обычная жизнь ангара: будет ругаться Малышкин, и размахивать бумагами Колесов из военной приемки, и будут лететь искры, и Сашка будет думать, что слова действительно неважны, неважны буквально, потому что здесь, сейчас они по-настоящему вместе. И Лешка согласно облапит ее за плечи, прижимая ее к себе.
До их шестого кайдзю, Глянцеспинки, остается еще два месяца.

@темы: Aleksis Kaidanovsky/Heather Doerksen, Sasha Kaidanovsky/Robert Maillet, Gen, Fanfiction

---

Арты по Кайдановским

[Saha Miniloki]

Часть артов могла уже мелькать в чьих-то подборках, но пусть полежит в авторском посте тоже
Полный размер по клику

+3

Мои новые картинки в первую очередь появляются на тумблере

@темы: Het, Art, Aleksis Kaidanovsky/Heather Doerksen, Sasha Kaidanovsky/Robert Maillet

---

[CheshiNeko]

Название: И все-таки они разные
Автор: CheshiNeko
Категория: джен
Персонажи: Джин, Ху и Ченг Вэи
Рейтинг: PG
Дисклеймер: PR хозяйский, тройняшки PRовские, хэдканоны наши, лично выращенные
Саммари: кусочки из жизни тройняшек. Додумано так много, что официальные данные едва проглядывают.
Примечание: посвящается сэр морж монпарнасс с благодарностью за пинки в правильном направлении, поддержку в трудные минуты между кусочками, общее настроение любви и тройняшек и составленную компанию на Рубеже.

читать

"Идентичные тройняшки", гласит досье, и маленький, но гордый клан Вэй одновременно хмыкает, одинаково кривя губы.
Ложь, пиздеж и провокация, как сказала бы Саша Кайдановская.
Если вы не видите разницы, это еще не значит, что ее нет.

Джин родился первым, и искренне считает, что это делает его страшим братом. Его братья с ним совершенно не согласны, но первым пилотом Тайфуна становится все-таки Джин.
- Ты же лучше нас говоришь по английски, - пожимает плечами Ченг. Джин хочет возразить, что в Центре вообще-то почти все знают китайский.
- У тебя все равно рот не закрывается, - ухмыляется Ху. Хотя кто бы говорил.
Когда их приглашают на собеседование, они здороваются хором, но руку первым протягивает Джин - казалось бы случайно.
- Вот ты и будешь Первым в тестовом прогоне, - говорит принимающий, наверное просто потому, что не уверен, что сможет найти в них какие-то различия. Ху недовольно кривится, Ченг не проявляет и тени недовольства.
Джин думает, что это, наверное, судьба.

- Вам, джентльмены, нужен совершенно особенный егерь, - говорит маршал Пентекост, поочередно упираясь взглядом в каждого из них.
Первый отвечает ему таким же внимательным взглядом.
Он выглядит напряженным, но стоит не шелохнувшись.
У него ожоги на правом боку и на спине - костюм пилота должен передавать ощущение "ранений" егеря, но одно дело, когда кайджу пропарывает металл, прикрывающий механизмы, и совсем другое - когда он разрывает егеря напополам.
Второй, в отличие от Первого, не скрывает боли, морщится, но все равно продолжает едва заметно двигаться, переносить вес с одной ноги на другую, поводить плечами. Может надеется найти самое удачное положение, может просто не может стоять на месте.
- Как именно особенный? - сразу же спрашивает Запасной. Он стоит чуть позади братьев, хмурится и не может пристроить свои руки - то опускает их, сжимая кулаки, то соединяет, сплетая пальцы так, что белеют костяшки.
Его с ними не было.
- Я правильно помню ваше досье, на тестах вы дрифтовали втроем? - Пентекост спрашивает скорее чтобы увидеть реакцию - конечно он помнит их досье.
Братья вдруг широко улыбаются - все трое, даже Запасной.
- Ага, - подтверждает Первый.
Пентекост кивает и протягивает им планшет со схемой.
- Вот этого большого парня уже начали готовить на одном из наших заводов, не слишком далеко отсюда. Но управление у него - ни одному пилоту и в кошмарах не снилось. Так вот я еще могу заказать на нем трехпилотное управление.
Близнецы даже переглядываются - для дрифтовавших вместе аналог серьезного обсуждения.
- А в чем вопрос-то? - удивляется Второй.
- Ну как же. Если вы вдруг хотите соскочить с программы - сейчас самый подходящий момент. По медицинским показателям вам еще долго в егерях не бегать. Следовательно наша бухгалтерия только и ждет, чтобы снять вас с жалования и выдать пенсию. С другой стороны, если вы дожидаетесь, пока соберут вашего егеря, то всем плевать, что там у вас в медкарте. С одной стороны, мне бы не хотелось отпускать отличных пилотов. С другой, людей у нас уже не так мало, как в начале, так что потерю троих мы как-нибудь переживем. Решать вам.
Кажется, они едва слушают его.
- Мы ждем егеря, - хором говорят Первый и Второй.
Маршал смотрит на Запасного, о чем-то размышляющего над планшетом.
- Ему нужна еще одна рука, - говорит тот, и даже его братья удивленно оборачиваются. Две секунды бессловесного диалога, и они синхронно кивают.
Маршал поводит плечами.
- Три пилота и третья рука. У вас две недели, чтобы подлататься, а потом начинайте тренировки на симуляторе.

Ху просыпается от того, что чего-то не хватает. Кого-то, на самом деле.
Каждый пилот знает это чувство. Последствия дрифта, говорят ученые. На вопрос, что именно происходит, ответа у них нет.
Он тихо сползает с койки - если Джин крепко спит, то его может и не "потянуть" - и выходит из отсека. Ху не знает, где именно его брат, но просто доверяется чутью, поворачивает, где придется.
Практика доказывает, что это самый действенный способ - "где придется" у них совершенно одинаковое.
Ченг находится сидящим на одной из огромных труб, подающих неизвестно что неизвестно куда. Темный угол, в котором тот непонятным образом ухитрился вполне удобно устроиться, подсвечивается планшетом.
- Ты чего тут делаешь? - спрашивает Ху, почему-то громким шепотом.
Ченг коротко мотает головой - мол, залезай и посмотри, чего задавать глупые вопросы, еще и отвлекать при этом.
Ху подтягивается, ухватившись за одно из креплений трубы, и садится рядом с братом. Тот занят самым скучным делом на свете (по мнению Ху, во всяком случае) - читает инструкцию к системе вооружений нового егеря. Они уже решили, что в его имени обязательно будет "красный" - или еще что-нибудь такое - но еще не придумали ничего конкретного. Во всяком случае, надо дождаться, пока его соберут - пока они видели только отдельные части: левую руку с плазменной пушкой (Ху, чуть ли не подпрыгивая, с радостью получившего игрушку мальчишки повторял "это моя, это моя!"), огромный "скелет" - каркас таза и грудной клетки (Джин мечтательно улыбнулся, когда ему сообщили, что нижняя часть робота может поворачиваться на 180 градусов относительно верхней) и кабину пилотов (Ченг внимательно осмотрел все, встал на свое предполагаемое место, огляделся, подозвал первого попавшегося человека и сказал "это" показывая на свое подключение "должно быть вот здесь" и указал на точку, находившуюся на равном расстоянии от входного люка и подключений каждого из его братьев. На вопрос как они должны это сделать он отрезал "как хотите").
- Зачем ты все это читаешь? Я думал, ты уже наловчился со всей этой фигней на симуляторе.
Ченг смотрит на него, чуть приподняв бровь - мол, от знаний еще никто не умирал, даже если ты уверен в обратном.
- Не хочу, чтобы кайджу опять <надрали вам зад>, - наконец говорит он, начиная фразу на китайском, а заканчивая на английском.
- Совсем уже обалдел с этой своей инструкцией, америкэн бой, - толкает его плечом Ху. - В следующий раз мы огребаем всей семьей.
- Знал бы ты, как я этому рад, - ворчит Ченг, но его братья и вправду знают.
На базе считают, что Третий - их так и не могут различить иначе, чем по положению в кабине - самый спокойный из братьев, и именно поэтому ему досталось управление арсеналом в стандартном боевом режиме.
Конечно это не так.

Первая высадка проходит удачно.
И даже более чем удачно - встречают их аплодисменты персонала и даже нескольких пилотов (хотя большая часть пилотов, все-таки, считает себя выше этого, ну да звездная болезнь у рэйнджеров - дело нормальное), "Чихонг" - "багровый", объясняют заблудшему португальцу товарищи - быстро становится главной новостью Шеттердома, каждый мечтает сесть поближе к ним в столовой...
Братья в мечтательном настроении.
Дело, конечно, не только в кайджу, которого они уложили, не дав и подойти к городу.
Дело в дрифте.

- Движение по левому борту, - предупреждает Ченг, и братья синхронно поворачивают голову. Что бы там не утверждали любители поумничать за мониторами компьютеров, визуальный контакт куда надежней каких бы то ни было датчиков.
Кайджу идет на них - медленно, но такая здоровенная тварь может себе это позволить: 4 категория, "первый в истории", добавляет Центр согласно протоколу.
Кримзон Тайфун - пришлось-таки придумать ему английское имя, когда программу стали сворачивать, и на Шеттердоме появилось больше иностранцев - чуть приседает и выставляет вперед бронированное левое плечо, принимая на него удар, а его правая рука - строго говоря, две правые руки, соединенные в единое целое - уже врезается кайджу в челюсть. Того это особо не задевает - его голова лишь слегка дергается, как от пощечины - и он рычит, или чем там считается этот звук, издаваемый разъяренным кайджу, и в общем-то братьям сейчас не до лингвистических тонкостей - они уходят их-под удара, разворачиваются, - кто-то из них, в дрифте сложно понять кто, благодарит мироздание в лице конструкторов Тайфуна за быстрые ноги их егеря, - обходят кайджу, нанося быстрые удары, призванные скорее запутать противника - большого вреда они не причиняют.
Кайджу разворачивается с грациозностью кошки и бьет их лапой с ее же быстротой, но братья, наученные опытом уличных драк, успевают понять его движение раньше, и Тайфун хватает зверя за лапу и пытается ее вывернуть - без особого успеха, но
- Ракеты с левого плеча, - говорит Ченг с ледяным спокойствием - все по плану, и кайджу ревет уже от боли, когда взрывы задевают глаза, ноздри и пасть - одни из самых чувствительных мест на этой бронированной твари, и то - монстр быстро оправляется от удара, пусть болезненного, но не слишком опасного. И все же за эти секунды Тайфун успевает поднырнуть под его лапу и
"Получи, гаденыш", очень громко думает Ху, и его братья с ним совершенно согласны, и заряд плазмы бьет в грудь монстра,
- Весь заряд, - советуют из Центра, - эта падла живучая как...
но конец фразы не слышно за скрежетом, потому что тварь хватает Тайфуна, вспарывая металл на его спине, и выпрямляется на задних лапах, без особого труда вынимая огромного робота из воды,
"Пизда полная эта четвертая категория", думает Джин с беспокойством - не о себе, скорее обо всех егерях в целом - но сейчас и правда не до этого, и слева рычит, прикусывая губу, брат, который на своей шкуре чувствует, как когти кайджу вспарывают механизмы в том месте, где у человека левая лопатка, и дальше к позвоночнику, но не отводит плазменной пушки, высекая из груди монстра куски прожаренной плоти
и тут ощущение дрифта заливает чистая, белая злость, в которую Джин и Ху моментально окунаются, как в освежающую ледяную воду - и боли почти не чувствуется, зато четко слышно, как Ченг выплевывает команды бортовой операционке - ракеты с правого плеча на одиннадцать, разделить руки, боковые ракеты на один, все, и дальше по списку, опустошая арсенал, запустить лезвия правых рук - и Джин с Ченгом диктуют движения Тафуна, Джин бьет вперед, углубляя оставленные плазмой раны, а Ченг - чуть выше, в широкую голобую полосу наружных отметин кайджу между плечом и грудью монстра, и Ху уже не рычит, а зло смеется, когда заряд плазмы заканчивается, и он наконец может переключить левую руку в режим лезвий и ударить под правое плечо кайджу.
Лапы зверя сжимаются крепче, но это уже агония, и братья подаются вперед, Джин налегает на руку, преодолевая сопротивление механизмов и чужой плоти, и рука Тайфуна пробивает тело кайджу насквозь, прорубившись сквозь мясо, кость и шкуру.
В кабине тихо, но в дрифте победный клич братьев разносится громом.
Лапы кайджу разжимаются, и он падает - за эти несколько секунд Тайфун успевает вырвать из него свою руку, оттолкнуться и мягко приземлиться на пружинистые ноги, подняв огромный фонтан брызг.
Кто-то из братьев тихо надеется, что они не вызвали нигде цунами.
Хотя они, даже попытавшись, не могут определить кто именно.

Бом, бом, бом, - вся база знает, когда приближаются тройняшки, по стуку баскетбольного мяча. Раньше баскетбол был просто тренировкой - одной из - синхронности, и в общем-то у обычных пилотов считалось, что играть полагается друг против друга - нападать, предугадывать атаку, предугадывать предугадывание атаки и нападать по-другому, и так далее и далее рекурсивно до того момента, когда наступает полное просветление. Другими подобными "развлечениями" были спарринги, стрельба из лука (полагалось, не глядя друг на друга, попасть одновременно в один и тот же сектор; лучшим результатом считалось, когда стрелы вонзались в цель наконечником к наконечнику), шахматы, морской бой и даже камень-ножницы-бумага (счет, понятное дело, велся на ничьи; существовали даже таблицы рекордов, общие для всех баз, тотализатор - не имеющий никакого отношения к сотрудникам PPDC, как заверяли абсолютно все опрошенные, сверкая честностью во взгляде - и постоянные холивары на форумах поклонников егерей, которым, впрочем, обычно не нужен был и повод).
Вэи, однако, считали соревновательный вариант игры в баскетбол слишком скучным и простым. Они разработали какую-то свою систему правил, которую в трезвом уме не разобрал бы ни один человек (впрочем, любопытный доктор Гайзлер, один раз переговорив с тройняшками, утверждал, что правила на самом деле очень просты, но никто особо не прислушивался - Гайзлер, хоть и был знаменит своими революционными неизвестно-как-вообще-работающими идеями, имел репутацию человека с легкой степенью психоза), и теперь играли постоянно, почти без перерывов на обед - то есть и за обедом тоже.
Мяч двигается по странной, изгибающейся траектории, в которой, тем не менее, прослеживается неясная, но ощутимая логика.
- Интересно, они хоть сами знают, кто из них кто? - интересуется Саша Кайдановский, наклонившись к жене. Кайдановская улыбается и на секунду, не больше, ловит его взгляд.
"А мы?"
- Уела, - соглашается он.

Хвост кайджу, или скорее его пятая лапа, сжимается на кабине пилотов, и братья все еще пытаются на остатках связи сдвинуть егеря, но сделать уже ничего не могут - голова Тайфуна отделяется от тела и летит в сторону берега, но не достигает его.
В дрифте больно, страшно, разъяренно и одиноко, но только на секунду - потом рвется связь, и они вспоминают -
они не одни, их трое.
Голова егеря несколько раз переворачивается, пару раз пружинит на воде, а потом начинает быстро тонуть. Джин выпутывается из заевших креплений, срывая части брони и лоскуты костюма и обдирая кожу, - он почти физически чувствует, как вода поднимается из огромной пробоины в том месте, где когда-то был входной люк.
- Ченг! Ху! - кажется, первый раз он зовет их только в своей голове, но быстро осознает ошибку.
- Fine, - хрипло отзывается Ченг. Это самое короткое слово, которое приходит ему в голову - возможно потому, что затылок саднит так, как будто его хорошенько приложили о броню собственного егеря, хотя на самом деле это только последствия обратной нейросвязи.
Ченг почти рад, что коготь кайджу обломал большую часть его креплений - и уж точно рад, что не все. Оставшиеся оказывается нетрудно вырвать из подключения.
- Ху! - кричит Джин снова, пытаясь разогнуть сжавшее правое запястье кольцо и одновременно стараясь не отводить взгляд от неподвижно замершего на своем месте брата. - Ху!
Ченг шипит сквозь зубы, когда в спину бьет холодная масса воды, но по крайней мере благодаря ей он оказывается рядом с братьями, и эмоции говорят ему сперва попытаться вытащить Ху, но Ченг считает, что в драке чувствам не место, и цепляется за кресло Джина и, используя одно из торчащих из его костюма креплений как рычаг, срывает кольцо.
Он не уверен, что не сломал брату запястье, но с этим можно выжить -
и они оба прыгают в воду и плывут к Ху, и именно так Ченг и рассчитывал. Двое спасающие одного лучше, чем один спасающий двух.
Джин берется за крепления справа, Ченг - слева; Джин чувствует легкий всплеск чужих эмоций в голове и оборачивается, чтобы увидеть алое пятно, расплывающейся по достигшей их и все поднимающейся воде, и он пытается срывать пластины брони быстрее, но из-за вмятин они не отходят так как должны -
а потом вода накрывает их, и они не знают, насколько хватит воздуха в легких, и проклинают крепкость брони, которая должна была защитить их, а сейчас стала помехой.
Ху не приходит в сознание, и Ченг с Джином оба чувствуют это, как если бы часть их собственного мозга отказалась работать, заполнившись пустотой.
Наконец им удается оторвать брата от креплений, и теперь от жизни их отделяет сущая малость - несколько сотен метров воды.
Они покидают кабину пилотов - голову егеря - через пролом, оставленный кайджу в левом виске, и Ченг думает, что возможно это одна из причин, по которой Ху отключился, чертова обратная нейронная связь.
Перед глазами чернеет, и он мотает головой - затылок по-прежнему болит так, как будто туда всадили гвоздь, но надо-надо-надо выжить, выкарабкаться, у них еще есть шанс.
Джин благодарит всех богов, которых знает, за тренировки синхронности пилотов, благодаря которым он и Ченг действуют как один организм, потому что сам по себе он не смог бы выплыть с человеком на руках, но вдвоем у них есть шанс, и надежда еще есть, и надо, надо, надо выплыть.
Джин оборачивается от ощущения острой - чужой - боли.
Последствия дрифта.
Неважно.
Ченг мотает головой, пытаясь избавиться от белых вспышек перед глазами.
Вода темная и мутная, и единственный ориентир - голова их егеря, идущая ко дну, - вскоре исчезает из виду.
Воздух кончается -

Они не хотели быть мертвыми героями, но живими неудачниками быть тоже не очень приятно. Они не возвращаются в Шеттердом, остаются на улицах.
Как в детстве. Втроем.

@темы: Raiting: PG, Wei Tang Triplets/Charles Luu, Lance Luu, Mark Luu, Gen, Fanfiction

---

[ksaS]

Если интересно - три первые части моего перевода "Бритвы Оккама" - фанфика по "Тихоокеанскому рубежу"

Название - Occam's Razor
Автор - Blair Rabbi
Переводчик - _ksa
Пейринг - Герман Готлиб и Ньютон Гейзлер
Размер - у автора пока 25622 слов. и будет ещё.
Оригинал - здесь: archiveofourown.org/works/903924/chapters/17484...

Переводчик я, конечно, тот ещё, но вещь сильная. на мой взгляд.
Вместо привычноq для русского уха "Оккамовой бритвы", я сохранила "Бритву Оккама", потому что это название Егеря, которого эта парочка иногда именует просто "Оккамом" - мальчик всё ж таки.

глава первая - ksas.diary.ru/p190678926.htm

вторая - ksas.diary.ru/p190679653.htm

третья - очень длинная, поэтому разбита на две части:

ksas.diary.ru/p190679763.htm
ksas.diary.ru/p190679903.htm

Ну и тут под катом первая глава:

Глава 1 : Пропуск в горы безумия

Дождь лил за воротник, одежда давно промокла до белья, да и в ботинках было полно воды. Море было тёмным и дышало тяжело, как роженица - он не мог отвести от него глаз. Он стоял, напряжённо выпрямившись, наблюдая, как набегающая волна пытается добраться до его ног, пальцы, сжимающие трость онемели, ветер смешивал дождь с морскими брызгами и швырял в лицо.


- Доктор Готлиб?

Он не повернулся, боясь отвести взгляд от океана. Чья-то рука легла на плечо, и он отшатнулся и яростно стряхнул её.

- Да? Я бы попросил вас держать свои руки при себе.

Человек внимательно посмотрел ему в лицо и убрал руки в карманы пальто: - Я старший сержант Джойс. Это со мной вы говорили по телефону. Вы в порядке?
Он протянул Готлибу перекошенный от ветра раскрытый зонт. Учёный, помедлив, принял его рукой в чёрной перчатке.

- Да ... телефон. Я ожидал, что меня встретит доктор Гейзлер. Это из-за его письма я вам звонил. Я приехал потому, что у него, как я понимаю, возникли какие-то трудности.

Сержант указал на пришвартованный неподалёку корабль. Сквозь пелену дождя можно было разглядеть тёмные фигурки людей, ведущих погрузку, несмотря на качку, натягивающую
швартовые...

-Он уже на борту, инспектирует какие-то образцы, полученные из Гонконга. Большую часть из них уже погрузили. Он попросил меня вас встретить. Он сказал, что вы приедете, хотя я сомневался. Лично я бы на вашем месте остался там, где есть солнце.

Готлиб взглянул на океан и почувствовал во рту привкус желчи. Впрочем, по пути из Мюнхена его столько раз рвало, что вряд ли в желудке найдётся хоть капля на сейчас.
- Значит вы умнее меня...


- Если вы у нас остаётесь, то на ближайшее время я ваш ангел-хранитель. Но учтите - пока не заполните все документы и формы - числитесь гражданским лицом. Деньги здесь платят хорошие, но еда отвратительна и всегда собачий холод.

Сержант зашагал к кораблю, не трудясь подстраивать свои шаги под скорость спутника. Готлиб захромал следом, стараясь держаться подальше от прибоя.

- А всё-таки, где доктор Гейзлер? Я бы предпочёл узнать зачем я нужен непосредственно от него.
Он споткнулся о провисший канат, с трудом поймал равновесие и почти наткнулся на Джойса, мрачно смотревшего на океан. Проследив за его взглядом, он увидел, как огромный кусок так и недостроенной защитной стены упал в воду, породив чудовищный всплеск.

- Я рад, что её так и не закончили, доктор Готлиб. Эта штука как бельмо на глазу. Столько денег спущено впустую и никакого толка, кроме проблем.

Готлиб плотнее оперся на трость: - Это было необходимое зло, сержант. К счастью, теперь всё закончилось, и, я думаю, стены снесут... в своё время.


- Хотел бы я, чтобы это было правдой, доктор. Но не уверен, что снос будет умным поступком. Особенно после разговора с Гейзлером. Ну, хорошо, вы уже здесь. Вы оставили свои вещи в порту? Я прослежу, чтобы их доставили. И вот, возьмите - он протянул ламинированный пропуск, на котором Готлиб увидел своё собственное строгое лицо, мокрое и блестящее под дождём.

- Судно называется "Онтарио". Раньше было нефтяным танкером, потом попало в программу "Pan Pacific" и уже давно в ней используется. На борту исследовательский экипаж, несколько рейджеров ну и прочий персонал как раз возвращается с базы в Галифаксе. Просто покажите ваш пропуск дежурному. У вас будет собственная каюта, и я уверен - кто-нибудь скажет вам, где найти доктора Гейзлера. А ваш багаж я получу и доставлю к вам в каюту сразу после досмотра службой безопасности.

Поколебавшись, сержант протянул руку, чтобы забрать свой помятый зонт. На его бледном лице Готлиб рассмотрел какую-то странную борьбу чувств, прежде чем он заговорил - так мягко и тихо, что его едва было слышно за ветром и волнами: - На корабле к Гейзлеру прилипли некоторые неприятные прозвища. Вам это, наверно, не понравится, но если вы... это может поссорить вас с остальными.
- Извините... Прозвища?
Сержант Джойс покачал головой и сделал шаг назад: - Я не должен бы вам этого говорить, но лучше предупрежу - ведь вы собираетесь быть частью команды, в конце концов? Гейзлер не ладит с некоторыми из сотрудников. И с некоторыми из начальства. Случались инциденты с...

Он запнулся и резко сменил тему, вернув голосу прежнюю звучность: - Буду рад видеть вас на борту. А сейчас мне нужно проверить - всё ли, что должно попасть на борт на него попало - а это не только вы. Приятно было познакомиться.

Когда туман и дождь поглотили силуэт сержанта, Готлиб повернулся к океану. Движение поднимающихся волн завораживало, мысль оказаться на корабле и стать ещё ближе к стихии отдавала безумием. Он стоял возле трапа, наблюдая суету грузчиков. Огни зависшего над кораблём вертолёта на секунду высветили борт плавучей посудины. Этого света оказалось достаточно, чтобы разглядеть, что название "Онтарио" перечёркнуто, а вместо него кто-то спреем написал "Отверженные". Эта деталь не утешала.

.............

- О! Вы ищите Реаниматора? Я думаю, он где-то внизу на складе. У него там что-то вроде лаборатории. Он просто с ума сходит, когда расстаётся со своими кусками кайдзю.

Готлиб подарил молодой женщине один из самых убийственных взглядов, но она лишь улыбнулась в ответ и укусила яблоко, которое держала в руке.

- А вы?
Она потянула ему руку, обтерев её сначала о свой тёмно-серый комбинезон. Весь встреченный им персонал носил такие комбинезоны - одного кроя, но разного цвета. Это опять напомнило ему Гонконг. Он посмотрел на протянутую руку, всё ещё мокрую от яблочного сока, но не сделал никаких попыток её пожать.

- Я хотел бы знать ваше имя?
Её улыбка слегка поблекла и она отдёрнула руку: - Соня Ватлей, рейнджер канадской береговой охраны. Участвую в новой программе Егерь. А кто вы я знаю. Мы все про вас здесь знали, даже раньше, чем сняли секретность.

- Подождите, - нахмурился он, - Новая программа Егерь? Стоп. Нет, просто чуть помедленнее. Я пока не слишком хорошо понимаю происходящее. В данный момент я только попал на
борт и мне необходимо найти доктора Гейзлера.

Но она, словно не слыша его, продолжала говорить, подчёркивая каждое слово движением веснушчатой руки: -Да! Создание новой береговой охраны для борьбы с монстрами! Мы с братом тренируемся на "Сирене Карпатии" - это один из Егерей, предоставленных флотом ООН.

- Мисс Ватлей... Я уверен, что со временем я всё узнаю о новой программе. Но сейчас я промок, очень устал, и хочу поговорить с доктором Гейзлером и найти свою каюту. Если вы не можете мне помочь ни с одним из этих вопросов, то мне больше не о чем с вами разговаривать. И я бы предпочёл, чтобы в дальнейшем вы называли моего коллегу "доктор Гейзлер".

Она посмотрела на него оценивающим взглядом, прищурив глаз и сморщив нос, убрала с лица прядь рыжих волос, демонстративно медленно откусила от своего яблока и начала
шумно жевать: - - А ты даже худший придурок, чем я думала. Нет, я ждала, что будет ещё один умный придурок, но ты ещё круче. Давай, провожу тебя в мясной шкаф.

Как выяснилось, "мясным шкафом" она называла промышленный рефрижератор в трюме танкера. Соня остановилась возле тяжёлой двери и поёжилась: - Я туда больше не хочу соваться. У меня от игрушек Ньютона мороз по коже. Я посмотрела номер вашей каюты - это прямо возле него, вам любой покажет.

За ржавой металлической дверью приглушённо звучала музыка, и Готлиб почувствовал облегчение от того, что некоторые вещи не меняются. Возле холодильника мокрая одежда стремительно промерзала, вместе с дыханием вырывались клубы пара.

- Благодарю вас, офицер Ватлей, прошу простить, если был груб. У меня сегодня был долгий день.
Она улыбнулась ему и хлопнула по спине: - А, нет проблем. Придурок не может перестать быть придурком. Ещё увидимся. Не застревай в этой комнате ужасов.

Он проводил её взглядом и обернулся к двери. Протянул к ней руку, обхватил ручку длинными пальцами и замер, закрыв глаза и медленно дыша. Он слышал музыку, механический лязг, шум судовых двигателей. Ко всему этому добавлялся ещё один звук - нераспознанный пока, но несомненно знакомый. Дверь открылась неожиданно легко и он увидел зал, размером с футбольное поле, освещённый всего несколькими тусклыми лампами возле аквариумов с внутренностями кайдзю. У него пересохло во рту, когда он понял, что является источником шума - в высоко поднятом от пола цилиндрическом контейнере плавало неповреждённое сердце кайдзю. И оно билось.

Не отводя от него взгляда, он спустился по металлической лестнице в нижний ярус холодильника, где кроме образцов Гейзлера хранились накрытые брезентом коробки, ящики и, кажется, даже какие-то части Егерей. На лестнице его качнуло, и он вцепился в ледяные перила, по прежнему глядя на бак с сердцем. Пол под ногами дрожал, и он почувствовал первое прикосновение морской болезни.

-Гейзлер? Ньютон? Ты здесь?

Музыка тут гркмела вовсю - да и какая Металлика смогла бы соперничать с этой чудовищной пульсацией? Он стащил сырые перчатки и сбросил на стул своё тяжёлое пальто - ему отчего-то показалось, что без мокрой одежды будет теплее. Это было ошибкой - ведь и свитер под пальто был сырым.

- Ньютон? Я пришёл, мне сказали, что ты здесь. Не мог бы ты что-нибудь ответить?

Сейчас он стоял совсем близко к баку. В светящейся синим поверхности он мог видеть отражение своего лица - измождённого, похожего на череп.

Пропорциями сердце кайдзю напомнило виденное им когда-то сердце черепахи, но он отметил четырёхкамерное строение - как у человека. Он мог видеть движение клапанов, а один из толчков отозвался в его голове мучительной вспышкой. Постепенно музыка и звуки корабля ушли, оставив лишь тишину и биение. Он медленно приложил ладонь к стеклу. Забытая трость выпала из онемевших пальцев, он опустился на колени...
......................
Улицы Гонконга были темны, кроме единственного светящегося знака - кроваво-красного, мокрого, с набитой по трафарету головой кайдзю. Стрелка на знаке задавала направление вниз по переулку, мимо домов, украшенных фрагментами гигантских скелетов. Готлиб не задумывается. что это - он просто идёт мимо них, мимо закрытых ларьков с тёмными стёклами.
Он находит ещё одну нужную ему примету - надпись "Кайдзю-укрытие" - эти слова продублированы на китайском, японском и французском языках. Он продолжает идти, хотя отсутствие людей его слегка нервирует. Наконец он находит третий знак - на нём написано "Ньютон Гейзлер", ниже стрелка и картинка - очки в роговой оправе.

- Хорошо, спасибо, очень полезная информация. По крайней мере, теперь я точно знаю, что всё это мне снится.

Он прикоснулся к рисунку и пошёл по направлению, указанному стрелкой. Дома становились всё более странными и наконец в тупике он увидел дверь, встроенную в череп огромного кайдзю. Он рассматривал её. рассеянно постукивая тростью. Надпись наверху гласила: "Ньютон Гейзлер-вход - на свой страх и риск". Угол его рта дрогнул в улыбке и он приветственно
кивнул надписи: - Хорошо сказано. Но, боюсь, мне придётся рискнуть. В конце концов, я для этого и пришёл.

Кайдзю приоткрыл выбеленные челюсти шире, и Готлиб увидел за ней одну из своих графитных досок - числа на ней возникали сами, быстрее, чем он мог отследить взглядом. Потом появилась желтая лента, разделяющая лабораторию - затем она превратилась в полосу жёлтого света, расширилась, пока не заполнила собой всё. Купаясь в волне внезапного
ослепительного солнечного света, Готлиб поднял руку, защищая глаза.

Он услышал детские голоса. То, что он увидел, было таким живописным и мирным и так резко отличалось от грязных улиц Гонконга, где он только что был.

Было лето... Красивый белый дом стоял на берегу озера, яркие шары. привязанные к почтовому ящику, покачивались на ветру. Он пошёл по дорожке, прислушиваясь к детскому смеху. Банда весёлых шестилеток пронеслась мимо и нырнула в пластиковый бассейн, стоящий на ухоженном газоне. Он увидел плакат "С днём рождения, Ньют!" и подумал, что слишком мрачно одет, высок и неуместен - как Егерь в окружении электромобильчиков. Он искал Гейзлера, но что-то внутри подсказывало не слишком стараться.

С обратной стороны дома он увидел веранду. Стеклянные двери были открыты, показывая гостиную с мерцающим телевизором. Шестилетний Ньют сидел в мокрых плавках и полотенце, восхищённо наблюдая, как на плоском экране Годзилла крушит Токио. Он ронял на диван капли и ел кусок торта, не отводя глаз от чёрно-белой бойни. Готлиб вошёл в гостиную и замер, наблюдая за ним. Похоже, он поймал своего кролика. Вот только как он это сделал... Они не были в дрифте. Правда, иногда он видел картинки из прошлого Ньюта, но ничего, напоминающего эту. Мальчик заговорил с ним, не отрываясь от экрана:

- Хочешь посмотреть со мной?
Он говорил по-немецки.
Готлиб набрал дыхание, но не смог ничего ответить.
- Диван немного влажный...

В его голосе было что-то жалкое, и Герман нерешительно сел рядом на сырое покрывало. Кажется, шла американская версия - её он не смотрел. Только японскую и уже совсем взрослым.
- Там снаружи отличная компания для игр... Почему ты здесь?
Ньют пожал плечами и сковырнул с торта кусок глазури.

- Я и не хотел гостей. Я их не люблю. Это мама хотела, и я сказал "хорошо". Чтобы не обижалась.

- Это было очень любезно с твоей стороны. - осторожно ответил Готлиб. Он никогда не умел разговаривать с детьми. Как, впрочем, и со взрослыми.

Они замолчали оба. Ньют вернулся к Годзилле, а Герман рассматривал комнату - солнечно-жёлтые стены. цветы в множестве ваз, большое фортепиано и прислонённая к нему виолончель ждут рук музыкантов.Это было похоже на хорошее место для жизни. Единственно неуместным здесь был бледный мальчик в зелёных плавках. Но некоторые вещи исхитряются всегда быть не на месте - где бы ни находились. Он потянулся за тростью, думая, стоит ли пойти и поискать отсюда выход, как вдруг маленькая рука схватила его за рукав. Готлиб посмотрел в зелёные глаза Ньюта - левый зрачок был окружён кровавым множеством лопнувших сосудов.

- Останешься? Я дам тебе кусок торта, хорошо?
- Я не знаю, Ньютон. Мне в самом деле надо идти.

Ньютон протянул руку, Готлиб посмотрел туда, куда он указывал - и задохнулся криком. Сквозь двери веранды он увидел кайдзю - не менее чем третьей категории. Монстр открыл свою составную пасть - одну часть за другой и заревел, так, что с потолка посыпалась штукатурка, а телевизор отъехал от стены. Брызги кислоты летели из его рта, прожигая диван и
полированный паркет. На пол со стоном рухнула виолончель, одна из фарфоровых ваз разлетелась осколками и брызгами. Два ряда голубых глаз искали их, бесконечно длинный язык обошёл диван и столик и вернулся вспять. Он был похож на странную светящуюся медузу, разворачивающуюся, чтобы их схватить.

- Оно не собирается нападать! Пойдем со мной! Пойдем со мной в Рифт!
- НЕТ! Ньютон, стой!

Готлиб кинулся вслед за ним, пытаясь поймать, но малыш бежал в сторону гигантского рта, наполненного рядами бритвенно-острых зубов. Мир за окнами дома теперь был заполнен вязкой розовой дымкой. В ней плавали странные аппараты из черного обсидиана и гладкого синего металла. Монстры кричали в родовых муках, их крики, звуки ветра и океана
заставляли его мозг агонизировать.
.....................................

- Он приходит в себя.

Готлиб чувствовал, что его тело сотрясает дрожь, зубы стучат, а сердце бьётся болезненно и неровно. Он увидел чашки дефибриллятора возле своей груди.
- Даже разряд не понадобился, - незнакомый голос звучал слегка разочарованно.
- Ну и хорошо. Надо перенести его в каюту.

Он попытался сосредоточиться на чем-то, что знал... но здесь всё было чужим. Было трудно дышать, язык казался опухшим, и он замёрз. За всю свою жизнь он не помнил такого холода. Когда слово прозвучало, он сам не понял, что говорит по-немецки: - Х-холодно...

Женское лицо парило над ним и на мгновение ему показалось, что это Ванесса. Но эта женщина была намного старше и гораздо смуглее.
- Всё будет хорошо, дорогуша. Сейчас мы вытащим тебя отсюда куда-нибудь в тепло, comprendo?


Его мозг требовал действий - разных и не имеющих смысла. Он должен был уйти в глубину, где можно прятаться и водятся крупные кальмары, или... ему было пора на лекцию по биомеханике или... его сейчас стошнит. Или всё одновременно.

- Да не стойте же вы как идиоты! Apresurarse! Поторапливайтесь!
Он задохнулся, когда его подняли. Обледеневшая одежда сухо хрустела, пока огромный мужчина нёс его, как ребёнка. Где-то рядом женские голоса спорили по-испански. Сколько времени он пробыл в холодильнике? Его мозг вновь пытался думать о слишком разном - со стороны это должно выглядеть глупо.
- Я не знаю, Cariño. В лазарете есть химические грелки, я знаю, тебе просто надо их найти!
- Хорошо, мама! Я иду! Иду уже!
Его голова запрокинулась и он увидел огни соседних кораблей - тошнотворно-флуоресцентно-жёлтые.

- Гейзлер? Где он?

Пожилая женщина опять появилась рядом. Он почувствовал, как она сжала его руку.

- Моя дочь Нета пошла, чтобы принести кое-что из холодильника и нашла тебя возле бака Кракена. Ты верно в обморок упал. Пошёл в холодильник в мокрой одежде - просто как ребёнок. Человек, несущий Готлиба вопросительно хмыкнул, и ​​она улыбнулась ему: - - Это не далеко. На пропуске написан номер каюты - это возле рейнджеров. Прямо рядом с Ньютоном. Меня зовут Нита Мелеро и это Гарри Арчер. А ты Герман Готлиб, да? О нет, не говори ничего, Cariño. Я знала,что ты приедешь сегодня. Ньютон сказал мне на завтраке.

Он бы и не смог ей ответить - так стучали зубы. Дверь каюты была узкой, и Ните пришлось ждать в коридоре, пока Гарри внесёт его и уложит на койку, но она тут же протиснулась мимо этого человекообразного медведя и хлопнула его по плечу: - Спасибо, Гарри. Помоги мне ещё немножко - принеси горячего чая. А если увидишь мою лентяйку-дочь, скажи, чтобы
поторопилась.

Гарри проворчал что-то под нос и вышел, а Нита засуетилась, вытаскивая из под кровати запасные одеяла. Не переставая бормотать по-испански, она разула его, стащила брюки и
свитер, укутала одеялом. Он чувствовал себя пятилетним и слишком замёрзшим, чтобы возражать - даже когда она начала растирать ему руки.

- Мы вовремя успели. Ты там мог умереть, знаешь? Ньютон вечером обычно спит и туда ещё долго никто бы не зашёл. Ты ведь учёный? Значит мне теперь и за тобой смотреть, а?

Его всё ещё трясло, ногу сводило, но дышать стало легче и он, наконец смог улыбнуться ей. И он действительно собирался убить Гейзлера при первой же возможности.
Больше не откладывая.

В дверях появилась Нета, похожая на мать, как младший клон - с полными руками армейских химических грелок.
- Долго же ты ходила. Что ты там делала? цветочки нюхала? Он за это время мог и умереть.


- Не шуми, мама, шла так быстро, как могла, - она переломила несколько пакетов и Нита подсунула их к его груди и ногам. Он слушал спор женщин, дрожь отпускала тело, и корабельная качка из тошнотворной превращалась в убаюкивающую.

- Ну, теперь ты будешь спать, глупый мальчик? Я потом зайду, посмотрю как ты. И скажу Ньютону, что ты его искал.

Она прижала тёплую руку к его щеке, и он хотел сказать, что смешно так называть мужчину 37-лет, но заснул раньше, чем смог это сделать.

Океан был большим - таким, как надо. Океан был глубоким, и в нём можно было спрятаться. На земле было тяжело ходить и дышать, но вода была хорошей -глубокой и холодной. Он нашёл косяк рыб и втянул его в себя открытым ртом. Он всегда был голодным и ищущим. Иногда он искал других и порой они отзывались. Их было не много, но он слышал их в своей голове. Он вынырнул и увидел силуэт корабля на горизонте. Он не хотел быть найденным. Он опускался глубоко - глубже и глубже, туда, где не было ни света, кроме его собственного синего свечения. Он нашёл трещину. в которой уютно будет спать. Он позвал других, но ответа не было, они остались только в его голове. Но он найдёт их - их и других.

Он просыпался медленно, словно после тяжёлого похмелья. Тело было оцепеневшим, а нога адски болела. Он попробовал изменить позу - это немного помогло. Потребовалось время, чтобы понять - где он сейчас. Образы бесконечной чёрной воды ещё цеплялись за мозг, но уже таяли. Он натянул одеяло выше и попытался вернуться в сон.

- Доброе утро ... Ну ...или, я думаю, добрый день...

Он повернулся к говорившему.

Ньютон Гейзлер сидел возле его кровати на складном стуле, облокотясь на тонконогий металлический стол. У его ног пыхтел вонючий бензиновый обогреватель, единственная лампочка под потолком давала качающийся круг жёлтого света, и лицо Ньютона было в тени. Он держал в руках трость Готлиба, рассматривая морду чудовища, вырезанную на костяной ручке.

- Здорово. Круто смотрится. Это настоящая кость кайдзю?
- Почему ты меня не встретил? Почему пришёл только сейчас? Я приехал сюда из-за твоего письма...
- Я... Мне очень жаль. Откуда я мог знать, что ты устроишь себе приключение в первый же час?

Герман опустил голову на подушку. Когда он заговорил, голос звучал хрипло и напряженно: - Гейзлер, зачем я здесь? Я слышал про новую программу Егерь, и твой сержант был очень загадочным. Он намекал, что кайдзю не ушли. Ты написал, что нужна моя помощь. Я здесь - у тебя есть объяснения?

Ньютон глубоко вздохнул и притих, собираясь с мыслями: - Ну... это началось с китов. Они исчезают.

- Ты вызвал меня сюда, в эту ледяную дыру на краю цивилизации только из-за пропажи нескольких китов?

- Они пропали, потому что были съедены. Если вы кто-то такой здоровый, как кайдзю - хотя бы и второй категории - вам всё время надо что-то запихивать в рот. Киты не имеют естественной защиты, кроме размера - она им просто не нужна. Вплоть до последнего десятилетия они были самыми большими ублюдками в океане, королями среди морских млекопитающих. И они не единственные, кто исчезает. Бесследно пропадают огромные косяки рыб - и в Тихом океане и в Атлантическом. Это не похоже на проблемы с экологией. Кайдзю возвращаются, Герман. Возвращаются, но не нападают на нас. Нам нужно знать, почему.

- Стоп ... просто остановись. Это глупо даже для тебя. Вся твоя дикая китовая теория - просто незрелая спекуляция. Даже если киты действительно исчезли, они могли быть съедены
прошлыми кайдзю. Что тебе на самом деле от меня нужно? Я чувствую, что ты втравливаешь меня в какую-то авантюру.

Лицо Гейзлера всё ещё было в тени - только поблёскивали стёкла очков: - - Герман, ты не подписываешь никаких бумаг, ты сможешь всё бросить в
любой момент. Ты уже год как выведен из режима секретности. Кстати, парень, а что ты сделал за этот год?

- Я опубликовал моё исследование теории Рифта... и я преподаю в мюнхенском университете.

Ньютон фыркнул: - Готлиб, ты в самом деле собираешься зачахнуть, вдалбливая свои теории богатым тупицам? Не рекомендую. Я потратил на это шесть лет.



- Меня это устраивает. Мне кажется, я достаточно послужил человечеству. Знаешь, что я думаю, Гейзлер? Ты хочешь, чтобы кайдзю вернулись. Я вижу тебя насквозь со всеми твоими татуировками и адреналиновой наркоманией - ты просто не можешь без них. Ты не можешь без острых ощущений. Он скривил губы в усмешке: - Ты не можешь без монстров.

Мерцал свет качающейся лампы, из обогреватель ползло пахнущее бензином тепло...


- Хорошо, а давай поговорим о тебе. Ты мог бы наплевать на мой звонок - но вместо этого оказался с чемоданом на канадской верфи. Единственно существенное, что случилось с тобой за этот год - твой развод, о котором ты не упоминал в письмах. Ты просто сидишь в своей маленькой дерьмовой квартире и иногда готовишь себе маленькую дерьмовую еду. Я прочитал твою книгу о теории Рифта. Я читал твои статьи в журналах. И я знаю, что ты лучший, доктор Готлиб. Но прямо сейчас ты можешь набить себе татуировку "пожалуйста, убейте меня, прежде чем я умру от скуки" прямо на своём большом красивом лбу. И не ври себе, всё так и есть!

Он придвинулся ближе, подставив лицо свету и снял очки. Его левое веко обвисло и улыбка была перекошенной из-за частичного паралича мышц. Готлиб непроизвольно отшатнулся, вжимаясь спиной в подушку.

- Выгляжу не очень, да? Тридцатилетний чувак с последствиями инсульта. Мне пришлось попробовать дрифт с другим человеком. Я не хотел, я сразу сказал, что мы не совместимы. Эти идиоты считают, что любой вояка может дрифтовать со мной. Это оттого, что они имели дело только с командами Егерей, а выпускников МИТ среди пилотов обычно не увидишь. Ну и я тебе сразу скажу - ничерта у нас не вышло. Я не вошёл в контакт с парнем, которого они выбрали, мой мозг его просто не заметил. Большинство пилотов дрифтуют с семьей или друзьями. Я не думаю, что смогу делать это с кем-то, кроме тебя.

Герману потребовалось несколько секунд, чтобы вернуть себе голос и ещё несколько, чтобы найти, что с его помощью сказать: - Ты так и не сказал, зачем это нужно. Почему ты должен пилотировать?

Ньютон откинулся назад, опять пряча лицо в тень.

- Армия предполагала использовать Егерей в случае войны. Хорошая боевая техника. Но тут стали пропадать киты, а в океане полно странных сигналов на радарах. Исчезают суда, хотя широко об этом не сообщается. Правительства боятся облажаться, и им нужны учёные. Не вояки. Ты единственный человек, кроме меня, кто видел улей. Отачи в Гонконге была
не первой кайдзю, прошедшей через Рифт беременной - мы оба это знаем. У тебя тоже есть сны об океане, и нам придётся во всё это влезть. В лаборатории сейчас не отсидеться.

В его высоком голосе звучало отчаяние: - Ты видишь это, как и я... Я же знаю, что видишь. У меня бывают дрифт-сны о тебе. И улье. Не лги мне - ведь у тебя есть сны об океане, Герман?

- Да, я вижу эти сны, Ньютон.

Словно монах, перебирающий чётки, Гейзлер потер татуировку на кисти руки, обведя пасть, скошенный подбородок, резкий контур головы кайдзю .


- Я не думаю, Ньютон, что ты говоришь мне всё. Допустим, ты убедил вояк, что есть и другие кайдзю. Но я не понимаю, почему они хотят засунуть в Егеря нас. Не вижу никакого смысла. Строительство новых егерей вообще неимеет смысла. Программа закрыта. Даже если мы сохраним несколько экземпляров - всё это уже устарело...Неожиданная мысль пришла ему в голову и он попытался рассмотреть в темноте глаза Ньютона: - Это сердце. Оно живое. Откуда, зачем?


- Я даже не знаю, как тебе ответить, Герман. Просто ... ты можешь мне просто поверить? Пожалуйста? Пойми, мне действительно нужен сейчас кто-то рядом.

Он вздёрнул рукав своей шерстяной куртки, чтобы почесать татуировку, качнул ногой, врезался ей в обогреватель. Это был прежний Ньютон - всё такой же бешеный, неловкий и нервный. Готлиб опять увидел шестилетнего мальчика, прячущегося в тени в собственный День рождения. В душе словно что-то стянулось, и он знал, что - просто сейчас живой Ньютон наконец натянул провисшие нити, заполнил пустоту, оставшуюся после дрифта.

Он тяжело вздохнул: - Хорошо, Ньютон, я постараюсь помочь. А теперь... пожалуйста, убирайся отсюда и дай мне спокойно умереть.
- Конечно, приятель, отдыхай. Я попозже принесу чего-нибудь поесть.

@темы: Dr. Newton Geiszler/Charlie Day, Dr. Hermann Gottlieb/Burn Gorman, Fanfiction

---

[kseniv]

Название: shaken
Автор: kiyala
Переводчик:  kseniv
Пейринг: Ньютон/Герман
Рейтинг: PG-13
Размер: драббл, 471 слово
Саммари: У Ньютона бывают кошмары.
Оригинал: archiveofourown.org/works/915894

Спит Ньютон плохо. Герман и раньше догадывался, но теперь, после дрифта, он знает это наверняка. Каждое утро в коридоре Герман слышит звук пяти будильников, которые Ньютон заводит, чтобы проснуться. Каждое утро он выглядит уставшим и потрепанным. Даже после того, как он проснулся, ему требуется целый час и чашка крепкого кофе, чтобы стать таким энергичным и раздражающим Ньютоном, которого Герман едва терпит.

После закрытия разлома времени на сон у них остается больше, бешеный темп работы замедляется и они приостанавливают свои исследования. Это означает, что Ньютон может не только высыпаться, но и видеть больше снов.

Герман слышал, что интересным побочным эффектом дрифта являются случайные общие сны. В первый раз это происходит в середине ночи, он находится среди незнакомого сна в незнакомом инопланетном ландшафте. Через мгновение он понимает, что это разлом, а вокруг все синее. Синее от Кайдзю, синее от дрифта, синее, синее, синее и Ньютон, который дрожит от страха, находится в центре этого.

Кайдзю Ньютон не боится, Герман уверен в этом. Он боится остального: неопределенности, злого умысла, который он увидел в дрифте с кайдзю, желание потреблять и разрушать. Герман вспоминает, как Ньютон был потрясен после первого раза, и как охотно он вошел в дрифт с кайздю снова. Герман видит, как сильно повлиял на него этот контакт, не говоря уже о том, что он чувствует - так же остро, как свои собственные эмоции - внезапные всплески страха и беспомощности, а затем Ньютон уходит из его головы, и Герману остается только удивляться, как тот может работать с такими мыслями внутри сознания.

Однажды ночью Герман резко просыпается. Он точно знает почему; он знает, что Ньютон, который спит в комнате напротив, проснулся от кошмаров. Поднявшись на ноги, Герман берет трость и идет к двери; ручка с тяжелым скрипом поворачивается, отворяя дверь. Дверь в комнате Ньютона открывается в тот же момент, и он на мгновение чувствует, что их умы все еще связаны.

Герман закрывает свою дверь, проходит через коридор и останавливается напротив Ньютона. От этой близости Ньютон выглядит испуганным; он все еще полусонный, и Герман ставит трость таким образом, чтобы положить руки ему на плечи. Когда он проводит рукой по волосам Ньютона, он знает, что видел это в его воспоминаниях: мать Ньютона всегда утешала сына таким образом. Ньютон на мгновение закрывает глаза; его взгляд становится более ясным, когда он их открывает.

- Извини, что разбудил тебя.

- Это... - Герман улыбается ему одной из самых утешительных улыбок. - Это не твоя вина, Ньютон.

Он провожает Ньютона обратно в его комнату до кровати. Он сидит на краю кровати Ньютона, потому что в противном случае тот начинает жаловаться. Герман не знает, как долго он там сидит, пока Ньютон засыпает, но в какой-то момент рука Ньютона оказывается в его собственной.

На следующее утро, Герман, просыпаясь, понимает, что они лежат вдвоем на узкой кровати, все еще держась за руки. Ньютон мирно спит за его спиной, тише и спокойнее, чем Герман когда-либо видел.

Закрыв глаза, Герман засыпает.

@темы: Raiting: PG-13, Dr. Newton Geiszler/Charlie Day, Dr. Hermann Gottlieb/Burn Gorman, Fanfiction

---

[viktoriap63]

@темы: Art

---

Фанфик: "Мы"

[SNsuki]

До чертиков благодарен админам за то, что сообразили сообщество.
Благодарю, как умею, и делаю это снова = D

Название: Мы
Автор: SNsuki
Жанр: слэш (теперь более очевиден), гет фоном
Пейринг: Ньютон Гейзлер|Германн Готтлиб, Райли/Мако
Рейтинг: PG
Размер: драббл
Предупреждения: POV Германна в основной части
Дисклеймер: прав на мир и персонажей нет, но когда это кого-то останавливало

Мы

Чтобы вы знали, это было абсолютно несвоевременно. Все это.

В момент дрифта мы оба наглядно демонстрировали вероятностное распределение Гаусса в своих головах. Хаотично просматривая воспоминания, пробираясь в мозг Кайдзю, мы... Приняли это как само собой разумеющееся.

Немыслимо.

Но так оно и было.



Когда Ньютон, наконец, соизволил прекратить тормошить Райли и мисс Мори с его «как там, ну там, у этих пришельцев?», и оставил их в покое, я уже в третий раз примерялся, как бы стукнуть его тростью за бестактность.

Разумеется, он об этом догадывался.

Ньютон знал.

Он знал, что я знаю, что он знает, что я знаю. Рефлексия на базе психологии. Абсурд.

Могу поклясться, я не проявлял к этому ни малейшего интереса, но слухи проникают даже через неприступные стены. В общем, поговаривали, что после дрифта еще не такое могло произойти.

Пакость какая.

Врун. Уши горят, я чувствую. Последний раз такое со мной было, когда...

- Германн, ты еще здесь? – Ньютон, наконец, соизволил обернуться. Он поймал мой взгляд. - Тебе надо в лазарет.

- Ты!.. Тебе, между прочим, тоже.

- Ну уж нет! Терять драгоценное время на...

- Болван! – повысив голос, я схватился за его плечо, воспользовавшись им, как опорой. Затем придвинулся и продолжил ему в лицо гневным шепотом. - Что, по-твоему, они вообще могли успеть разглядеть?!

- Но!..

- В твоем распоряжении будет еще целый черный ящик из спасательного модуля. Надо думать, от этих дрифтов с Кайдзю память тебе вовсе отшибло?!

- Ящик, точно! Я об этом не подумал, – голос Ньютона звучал рассеяно.

- Хм.

Я отпустил его и тяжело оперся на трость.

Самочувствие было скверным. После дрифта меня все еще мутило, хотелось пить или хотя бы присесть. Столпотворение вслед за героями уже двинулось вглубь базы, но от шума все еще ломило в висках.

Ньютон выглядел не лучше.

Он тронул ссадину на лбу, поморщился и, неуклюже стащив очки, утомленно провел пальцами по векам. Затем отодвинул руку и уставился на меня, решительно вцепившегося в его рукав.

Если будет необходимо, потащу его в лазарет прямо так, сколько смогу.

Но этого не потребуется. Ошибки быть не могло.

В конце концов, я тоже знал, что он знает. Что я знаю, что он знает...

Ньютон водрузил очки на нос. Потом сгреб мою руку и подтащил ближе.

Я притиснулся к его боку. Он обхватил мою спину. Я закинул руку на его плечо, поудобнее перехватил трость. И мы, напоминая неуклюжее многоногое, поминутно ворчащее и болтающее существо, не спеша заковыляли в лазарет.




UPD:

Бонус

- Ребят, вы и до этого не разлей вода были, а теперь и вовсе прилепились друг к другу как сиамские близнецы.

Ньютон дернулся и, взъерошенный, ретиво сощурился сквозь съехавшие очки.

Тендо насмешливо смотрел… Не на него.

Мако и Райли лукаво переглянулись. C ногами устроившись на больничной койке, они уже какое-то время сидели рядом, не размыкая рук.

Мако негромко произнесла что-то. Райли улыбнулся, смущенно почесывая бровь.

- Райли, засранец, - Тендо ухмыльнулся, хитро прищурившись. – Так всем и передам - живы, здоровы, прилюдно флиртуют.

Получив справедливости ради пару красноречивых взглядов от оных, он миролюбиво поднял руки:

– Ухожу-ухожу. Отдыхайте, голубки.

А затем и в самом деле отправился восвояси.

Ньютон поправил дужку и резонно подумал, что как-то глупо пытаться спать в этих чертовых очках.

И ничего такого он не делал. Просто лежал и пытался дотянуться до Германна на соседней койке. Они вынуждены были валяться здесь до самого вечера, пока медики не доделают всевозможные анализы.

Догнавшись успокоительным, всегда бдительный доктор Готтлиб уже какое-то время спал без задних ног. Организм Ньютона же с его нервишками и метаболизмом как у Кайдзю таблетки воспринимал, как попытку пошутить. И с удовольствием шутил в ответ полной неспособностью заснуть.

В лазарете было тихо. Мако и Райли, казалось, не надо было говорить, чтоб слышать друг друга.

Ньюта не покидало ощущение, что момент был упущен.

Он с силой зажмурился. Чертовы сомнения лезли в голову как крошечные паразиты, вскрывающие эпителий здравых рассуждений и проникающие в мягкие ткани…



Германна разбудило напряженное сопение Ньютона.

...Неожиданно приемлемый способ проснуться.

От этой мысли у него свело челюсть.

Германн не без труда сел. Его еще порядком тянуло снова принять горизонтальное положение. После сна в голове было немного… Абстрактно.

Свесив ноги с кровати, доктор Готтлиб поднял голову и незамедлительно уперся взглядом в растрепанную макушку доктора Гейзлера. Тот лежал поперек кровати, бормотал что-то, торопливо приводя какие-то доказательства и рассеянно ероша волосы.

Германн сжал губы и вздернул подбородок.

- Ньютон. - Он повысил голос. - Ньютон! Что ты бормочешь?!

- Что такое, Германн? - тот запрокинул голову и кисло продолжил. - Небо упало на землю, и этого не было в твоих прогнозах?

У доктора Готтлиба подрагивали руки.

Вот тебе и момент, подумал Ньютон.

Момент, чтобы все окончательно полетело к черту.

- Прекрати рассуждать про... - Германн неопределенно потряс руками. - Про всякую чушь! Ты же знаешь!

Ньют моргнул.

И еще раз моргнул.

Германн раздражался все сильнее, а Ньютон глазел на него, как на прекрасно сохранившиеся яичники одной из самок Кайдзю.

Охренеть, какое сравнение. Зато по ощущениям самое то.

- Пойдем, а? - рассеяно произнес он.

Германн замолк.

- М-м, - сглотнув, кивнул он.



Они сбежали из лазарета как мальчишки, оглядываясь и страшась быть пойманными.

Зачастую после дрифта люди дезориентированы. Растеряны. Оглушены друг другом. Это можно понять - с непривычки дрифт и реальная физика очевидно разнятся.

Они стояли в лифте. Снова. Молча. Вплотную.

Германн неловко склонился к Ньюту и втянул носом воздух.

- Эй! Ты только что пытался меня понюхать! - неверяще сообщил тот.

- Не пытался, - Германн отвел взгляд. - Нюхал.

запись создана: 21.07.2013 в 16:12

@темы: Slash, Dr. Newton Geiszler/Charlie Day, Raiting: PG, Dr. Hermann Gottlieb/Burn Gorman, Fanfiction

---

Фик

[tier_wolf]

Название: «Броня»
Автор: Dick Grayson
Фэндом: Тихоокеанский рубеж
Персонажи: Райли/Чак
Рейтинг: PG-13
Жанры: Слэш, hurt/comfort
Размер: мини
Дисклеймер: отказываюсь


Зарвавшийся эгоистичный мальчишка, - думает Райли, - равнодушный ко всем, кроме себя. Отличный пилот - только это и спасает. Иначе совсем непонятно, кем был бы сейчас Чак Хэнсен. Вряд ли добропорядочным гражданином, приносящим обществу пользу. Он уговаривает себя отбросить личное и видеть в Чаке только профессионала. Разговаривать с ним как с профессионалом, работать вместе, но не включаться эмоционально. Не идти на поводу у Чака.
У него получается. Они на самом деле неплохая команда, когда перестают быть Райли и Чаком, и становятся частями двух боевых машин. Герк и Мако не в счёт - их не связывают такие противоречивые отношения.
Райли учится отстраняться. Даже начинает находить в Хэнсене положительные черты. Но эта стена из рациональной объективности всё ещё частенько даёт трещины.
Райли смотрит на Чака, с улыбкой победителя идущего сквозь толпу, и не может побороть глухое раздражение. Они и правда победили сегодня, обвинить Чака не в чем. Но отчего-то хочется...
Райли провожает Мако к её блоку, говорит на прощание что-то, приличествующее случаю, но мыслями всё равно находится далеко от неё.
- Зайдёшь? - робко спрашивает девушка.
- Я... прости, я должен переговорить с маршалом, - неожиданно для себя врёт Бэккет. Ему сейчас не до Мако. Неудачный день.
Девушка кивает и осторожно затворяет дверь. Идти в свою комнату теперь откровенно глупо - ложь тут же выплывет на поверхность, поэтому Райли уходит бродить по базе.
Чак, сидящий на полу в плохо-освещённом коридоре - последнее, что он хотел бы видеть.
- Какого хрена, Хэнсен? - спрашивает он шёпотом, опускаясь на корточки.
Чак открывает глаза и долгих секунд десять пытается сфокусировать на нём взгляд. А потом со стоном разочарования мотает головой.
- Бэккет, отвали, ты этого не видел.
- Чего не видел? - дотошно уточняет Райли.
- Меня здесь не видел. Иди куда шёл. Катись...
- А ты? - спрашивает Райли, решив пока проигнорировать, что его вежливо послали.
- Катись, - упорно повторяет Чак.
- Ладно, - соглашается Бэккет, вспоминая, что зарёкся спорить с Чаком, - я уйду, но сперва доведу тебя до комнаты.
- Мудак упёртый, - констатирует Чак, но крепко вцепляется в подставленное плечо. Райли приходится обнять его за талию, чтоб удержать и вести вперёд.
Удивление на лице Герка, открывшего дверь, моментально сменяется беспокойством.
- Спасибо, Райли, - коротко кивает он, принимая Чака из рук в руки. Чак пытается высказать им обоим что-то возмущённое и злое, но делает это таким тихим и прерывистым шёпотом, что становится даже жутковато.
Райли не находит, что сказать, и дверь захлопывается перед его носом.
Он остаётся стоять в коридоре, с недоумением разглядывая свою ладонь, перепачканную в крови Чака.
*
Этот вечер меняет многое.
Настолько много, что несколькими неделями позже Райли прижимает Чака к стене, глуша протестующие вопли поцелуями.
А потом стягивает с него футболку и замирает.
Чак застывает тоже, резко меняясь в лице, улыбается своей обычной издевательской улыбкой. Только сейчас она нервно подрагивает.
- Что, не слишком похож на эту твою...
Чак закрывает ему рот ладонью, не позволяя сказать что-нибудь грубое и неуместное.
- Откуда? - серьёзно спрашивает он, поглаживая кончиками пальцев череду длинных рваных шрамов на рёбрах.
- Из Сиднея. Ещё вопросы?
Говорить с таким Чаком, когда он на взводе и только повода ждёт, чтобы ввязаться в драку, то ещё удовольствие. Но Райли научится. Со временем.
- А этот?
Чак проходится ладонью по собственному плечу, будто вспоминая, и вдруг грустно улыбается.
- Это ещё до егеря. Катался на байке...
Чак весь целиком шрамы и синяки разной степени свежести. К нему прикасаться-то страшно, не то что...
- Не тормози, Бэккет, - одним движением Чак укладывает его на себя, фыркает недовольно. - В медсестру поиграешь в следующий раз.
И поиграю, - мысленно обижается Райли, - давно кому-то стоило бы.
*
Чак лежит в его постели, кутается в одеяло по самую макушку, но, кажется, не собирается уходить.
- Броня, - говорит он ни с того ни с сего, за ним водится привычка начинать разговор с середины. - У Эврики облегчённая броня. Самая быстрая машина, ну и всё такое, ты сам знаешь. Это из-за брони. Поэтому потряхивает сильнее, чем в других... Ну, Герк говорит, сильнее, а я не проверял, - равнодушно зевает Чак.
Он ещё выше натягивает одеяло, сжимаясь в комок, чтобы совсем под ним скрыться, и с беспомощной враждебностью смотрит на Райли.
- Достал пялиться. Подружку свою жалей.
Райли покладисто кивает, перебирая пряди волос засыпающего Чака, и думает, что в следующем бою всё будет по-новому, потому что Бродяга будет прикрывать Эврику даже вопреки приказам Пентекоста.

Вопрос: ?

1. +		57	(100%)
Всего:		57

@темы: Slash, Raiting: PG-13, Chuck Hansen/Robert Kazinsky, Raleigh Becket/Charlie Hunnam, Fanfiction