[pacificrim]

Название: Солдатские жетоны (Dog Tags)
Автор: Sonora
Переводчик:  angry freckled Aussie (Desert Eagle)
Рейтинг: R
Размер: макси
Статус: в процессе перевода
Пейринг: Геркулес Хансен/Чак Хансен; Ганнибал Чау/Ньютон Гайслер
Персонажи: Тендо Чои, Чак Хансен, Герк Хансен, Ганнибал Чау, Ньютон Гайслер, Мако Мори, Стэкер Пентекост
Жанр: AU, Современность, Детектив, Экшн
Предупреждения: Инцест, Смерть персонажа, Графическое описание насилия, Нецензурная лексика

Саммари: Геркулес Хансен – самый опасный киллер Сиднея. Неважно кто, неважно когда: он всегда добирался до цели. Но когда он обнаруживает, что его следующим заказом является его сын, он поступается принципам и оставляет сорванца в живых. Как оказалось, это решение повлекло куда более серьезные последствия как для него, так и для Чака.

И не то, чтобы из-за этого он перестал трахать парня или что-то в этом роде.

Или вкратце: фанфик, в котором Герк – киллер, Чак – проститутка, а Ганнибал Чау по-прежнему заведует черным рынком кайдзю.

Предыдущие части:
1-2
3-4
5-6

+++

Герк далек от нежности. Чаще всего. Это не его сильная сторона. Эта утонченность чертовски раздражает.

Сегодня один из таких дней.

Гораздо проще ввалиться в магазин аудио и видео, подняться по лестнице за прилавком, отпихнуть протестующего работника ладонью по лицу и пинком открыть дверь на верхнем этаже, с пистолетом в руке и Чаком за спиной.

- Даже не думай об этом, Чои! – рычит он, наводя ствол пистолета на ошарашенного мужчину, пытающегося подняться с потертого дивана. Девушка, сидевшая на его коленях, была бесцеремонно спихнута на пол, две другие кричали откуда-то из угла, подняв руки вверх. На столе в сторонке тлеет кальян. Не комната, а чертова помойка. Как всегда. Тендо называет это «запущенный шик». Герк называет это «гребаный свинарник с коробками, старой мебелью и залежами хлама». – Не двигайся.

Одна из девушек бросает на него взгляд:

- Тендо…

- Он друг, малышка, не волнуйся. Он просто так здоровается, - отвечает тот ровным голосом, но в глазах сквозит беспокойство. Его галстук-бабочка наполовину развязан и висит у расстегнутого ворота. Но его прическа все так безупречна. Пару раз Герк сам пытался привести её в беспорядок. Но для этого, скорее всего, нужен атомный взрыв. – Правда, Ге…

- Заткнись, - быстро приказывает Герк, прежде чем Тендо выдаст его имя. Свободной рукой он выволакивает Чака вперед, и, схватив за ворот, слегка встряхивает ради эффекта. – Дамы, прошу нас покинуть. Чои, твоя задница остается на диване.

Девушки медленно выходят, перешептываясь, пока Герк не рычит на них снова и захлопывает сломанную дверь. Затем он толкает Чака вперед, на одно из кресел, пододвигает второе поближе и присаживается на подлокотник.

Тендо нерешительно наблюдает за ним. Отлично, думает Герк, и картинно кладет свою пушку на колено и так же картинно достает сигарету из внутреннего кармана куртки.

- Чего тебе надо, Страйкер?

Он прикуривает, не сводя взгляд с другого мужчины.

- Сейчас тебе не разрешается задавать вопросы. Вначале я. А потом ты. Если заслужишь.

- Окей, - отвечает Тендо, его глаза с любопытством перемещаются на Чака. Но он знает, что лучше ничего не спрашивать, поэтому просто потирает руки – на запястье висят четки, там же располагается татуировка. – Что я могу сделать ради старого друга?

- Для начала, ты можешь рассказать мне, почему ты работаешь на Ганнибала Чау, - Герк делает паузу и выпускает облачко дыма в пространство между ними. – С каких это пор ты у него пасешься?

- С каких… что? Подожди, Ге… Страйкер, смотри, я простой предприниматель, пытающийся вести бизнес в чужой стране и при этом не быть депортированным на родину. Так с какого хрена мне вести дела с этим чертовым драгдилером? – Его голос ровный и без эмоций. – Я ненавижу драгдилеров.

Да уж, думает Герк, он не врет. Он слышал все истории о Тендо Чои, выходце из Америки и лучшего контрабандиста Сиднея, работающего на территории от Лос Анжелеса до Анкориджа и от Владивостока до Сингапура. Этот тип довольно искренен, будучи в посткоитальном и одурманенном состоянии, поэтому Герк верил этим маленьким историям гораздо больше, чем официальным слухам, ходящим по улицам. Оказывается, его дед был убит группировкой Зета, еще когда те были на плаву, и причины этому не понимал даже Тендо. И он ненавидел тех ребят всей душой.

Это была одна из причин, почему Герк ему вообще доверял.

Ненависть нельзя подделать.

- Но ты принял от него заказ.

- Я… Я достаю людям разные вещи. Это всё. Чистой воды логистика.

- Но не так давно ты что-то достал и для него, не так ли, приятель?

- Просто перевез кое-какое дерьмецо. Пока это не связано с наркотой, я не задаю лишних вопросов. Да ладно, ты ведь знаешь, как это работает…

- Ты перевез мертвеца. Из университетского морга.

Тендо задумывается на секунду.

- Да. И что?

- Что ты сделал с трупом?

- Похоронил по обычаям викингов, друг мой, - Герк хмурится, а Чак ухмыляется. Тендо разводит руки в стороны. – Положил в лодку, облил бензином и спустил по какой-то гребаной реке, - он пожимает плечами. – Просто, как дважды два.

- Ты видел труп своими глазами?

- Зачем оно мне надо? – слегка расслабившись, он тянется за кальяном. – Хотите затянуться, парни?

- Я не… затягиваюсь, - фыркает Чак.

Тендо ухмыляется и помахивает трубкой.

- Здесь ничего психотропного, детка, я тебя уверяю. Детские забавы, и только, - он снова переводит взгляд на Герка. – Так кто твой дружок, Страйкер?

- Уличная проститутка, - отвечает Герк.

- Чак Бентон, - вставляет парень и окидывает Герка выразительным взглядом. – У меня есть имя, засранец.

Герк его просто игнорирует.

- Чау нанял меня убить его. Я отказался, поэтому теперь Чау пытается убить меня.

- И как с этим связан я?

- Пацан был последним, кто видел этот твой поджаренный труп, когда тот был еще жив, - Герк выпустил колечко дыма. – Теперь ты понимаешь, в чем проблема.

Тендо молчит какое-то время, затем хмурится.

- Возможно… возможно, я видел тело.

- И?

- Что – и? Если бы я знал, что с этим дерьмом замешан ты, чувак, то, поверь мне, я бы тебе позвонил и передал его тебе.

- Так-таки и позвонил бы?

- Да, черт возьми, позвонил бы. Ты один из немногих честных людей здесь в округе, что печально, особенно учитывая то, чем ты зарабатываешь на жизнь, но…

Герк поднимает руку, останавливая его поток речи. Только не при его чертовом ребенке. Хотя ему нравится проблеск страха в еще по-детски голубых глазах парня, каждый раз, как Герк замечает на себе его взгляд. Правильно, пусть не думает, что его старик – какая-то пушистая коала.

- Значит, ты видел тело, Тендо. И что же конкретно ты там заметил?

- Кайдзю блу.

- Кайдзю блу?

- Понимаешь, это только слухи, не имеющие пока подтверждения. Говорят, это новая наркота. Говорят, её делают в лаборатории тройняшек в Макао, но никто не уверен наверняка. Опасная дрянь.

Герк бросает взгляд на Чака, который слушает с неподдельным интересом. Словно он действительно хочет разобраться в этом, и разве это не прекрасно – проститутка с мозгами?

- А почему я об этом не слышал?

- Это только слухи. Какой-то побочный продукт фармацевтических исследований. Умерли все, кто прикасался к этой хрени. Но если Чау завез это сюда, в Сидней, то здесь замешано что-то серьезное, - объясняет Тендо, и кивает в сторону Чака. – Гораздо серьезнее, чем мертвая проститутка. Без обид, милашка, ничего личного, но ты должен понимать расстановку сил.

Герк еле удерживается, чтобы не залепить Тендо оплеуху – конечно, Чак проститутка, но… твою же мать. Ему лучше не привязываться к этому болтливому сучонку.

- Можешь достать мне информацию?

- Например?

Киллер со стажем устало проводит ладонью по лицу. Пустая болтовня. Пустая болтовня со всех сторон.

- Просто сделай пару звонков, приятель.

- Да, чувак, хорошо, это я могу сделать. Просто подожди тут, угощайся пивом, а я посмотрю, кто что знает.

- Не говори, что этим интересуюсь я.

- Конечно.

И Тендо ушел.

Оставив его и мальчонку вместе. Одних в комнате. Где абсолютно нечем заняться.

А Чак выглядит так…

Герк встает, направляясь к древнему холодильнику в темном углу комнаты и пытаясь игнорировать следящий за ним взгляд этих ясных, оценивающих глаз.

- Хочешь пива, парень? – бормочет он, пытаясь не думать о той сладкой заднице, натянутой на его член, когда он кончал. Нахальный голосок в его голове напомнил, что однажды и сам Чак был ни чем иным, как его спермой, а его мать – кем бы ни была эта несчастная сучка – была в той же самой позиции.

Блять.

Блять, эта мысль не должна быть столь возбуждающей. Во всяком случае, не настолько.

- Или законом тебе еще запрещено пить?

- Иди на хер, старик.

Это вырывается на рефлексе, а не со злости, и Герк не должен бы так радоваться.

Действительно, не должен.

Он берет пару банок и направляется обратно, занимая место Тендо на диване, и протягивает сидящему напротив Чаку его пиво.

- Мне действительно надо поработать над твоими манерами, малыш, - говорит он. – Ты мало чего добьешься в жизни, если будешь оскорблять людей, пытающихся тебе помочь.

Симпатичное личико парня исказила злость, но было даже интересно наблюдать, как он сдерживается. Эмоции просто остаются на его лице, не вырываясь наружу.

- Ты не пытаешься мне помочь, - наконец ворчит Чак. – Ты просто пытаешься помочь самому себе.

- Ну, Чак, это включает в себя и помощь тебе. Поэтому хватит жаловаться, - он кладет обутую в тяжелый ботинок ногу на стол, подпихивая стоящее там пиво. – Неблагодарность – ужасная вещь.

Парень молчит какое-то мгновение, затем кивает. Поднимается одни плавным, ровным движением, скользит пальцами по носку сапога, вверх по грубой ткани брюк, обходит стол.

- Ты прав, - он буквально мурчит. – Я был неблагодарен, не так ли?

Мужчина слегка напрягается, когда эти пальцы скользят по внутренней стороне бедра. Пальцы его сына.

- Чак…

- Я не силен в словах, - говорит тот все тем же соблазнительным голосом – и как, к черту, у него получается превратиться из разозленного парня в сексуального котенка за считанные секунды? Чак переступает через ногу Герка и недвусмысленно опускается на колени. – Возможно, ты знаешь лучшее применение моему рту? – Его ладони сжимают брюки Герка. – Возможно, тебе стоит поучить меня хорошим манерам?

Вопреки самому себе – ведь действительно, сын или нет, но Герк должен быть выше того, чтобы довольствоваться утешающим минетом от какой-то уличной проститутки – но у него перехватывает дыхание, когда те пальцы подбираются к молнии на брюках, к его поясу.

- Вот так, - говорит Чак, потирая растущую выпуклость в брюках Герка. – Давай, папочка. Разреши своему мальчику…

Эти слова прорваются сквозь туман возбуждения, так что Герк хватает его за волосы, оттягивая голову назад.

- Не смей называть меня так снова, - рычит он. – Не смей.

Эти нежные щеки заливает румянец, а глаза Чака слезятся.

- Хорошо, засранец, это же были твои правила, - выпаливает он в ответ, изворачиваясь. – Дашь мне продолжить?

Сжав челюсти, киллер отпихивает его:

- Мне не нужен от тебя благодарственный минет.

В разозленном взгляде парня сквозит неприкрытая боль, когда он садится, подогнув ноги и слегка ссутулившись.

- Что, неужели ты будешь помогать мне лишь по доброте душевной? – ворчит он.

И Герк откланяется назад, слегка себя за это ненавидя – но он не уверен, за что именно: за то, что позволяет Чаку зайти так далеко, или за то, что ему самому наплевать – и начинает расстегивать пояс и пуговицу на брюках.

- Ты отрабатываешь свои деньги за бензин, детка, к этому у меня никаких претензий, - он похлопывает рукой по бедру, рядом с черной резинкой трусов, которые он позаимствовал из шкафа Скотта. – Так что постарайся.

Пацан – его пацан, и, черт возьми, почему от этого у него встает еще сильнее – проводит языком линию по верхушке натянутого темного хлопка.

- Постараться вот так? – спрашивает он низким и сексуальным голосом, пробирается пальцем под резинку и стягивает трусы, высвобождая член Герка, обхватывает ладонью возбужденную плоть, с силой, почти болезненно, проводя большим пальцем вдоль его нижней части. – Или вот так?

Герк шумно втягивает воздух, и снова зарывается пальцами в эти очаровательные темно-рыжие волосы. Волосы, которые он и какая-то чика дали своему мальчику. Черт, они такие мягкие. Мягкие, красивые, так приятно зарываться в них огрубевшими руками и…

- Не дразнить, - приказывает он.

Чак проводит рукой пару раз вверх-вниз, затем наклоняется и собирает языком выступившую на кончике члена влагу.

- Я что, дразню, Страйкер? – шепчет он, и, черт возьми, это чертово прозвище звучит на его устах лучше, чем когда-либо прежде. – Неужели это не то, чего ты хочешь?

- Целиком, детка, - приказывает он, со слегка сбитым дыханием. – До самого конца.

Взгляд Чака поднимается вверх, и Герк может поклясться, что видит его улыбку, когда тот берет его как можно глубже.

Твою мать, его рот великолепен. Его волосы великолепны. Он весь великолепен.

«Мой парень», - думает Герк со странной гордостью и опускает голову Чака еще ниже, так что тот почти давится.



+++

Член Страйкера выскользнул из губ тяжело дышащего Чака, чьи глаза слезились, а челюсть болела. Это не значит, что к такому он не привычный – привычный, и еще как, мать вашу – но с этим типом всё как-то… иначе.

С ним это не кажется работой.

Он не уверен, что всё это значит, но ему нравится, и это для него тоже непонятно.

Рука мужчины по-прежнему на его голове, пальцы запутались в волосах, и Чаку не нужно зеркало, чтобы знать, насколько растрёпано он выглядит. Его волосы в беспорядке, во рту чувствуется привкус спермы Страйкера, он мокрый от пота. А еще он чувствует собственную эрекцию в джинсах, и это для него тоже непривычно.

Обычно всё это происходит… механически. Он хорошо делает механическую работу. Но это, с другой стороны…

Чак замечает, что его собственная ладонь всё еще лежит на бедре Страйкера, и он её отдергивает, не зная, что он сейчас должен делать. Сесть в кресло, выпить пива и делать вид, что всё в порядке, когда на самом деле весь его мир перевернулся с ног на голову?

Эти огрубевшие от оружия пальцы скользят вниз по его шее, поддевают цепочку, на которой висят отцовские жетоны, слегка тянут за неё, и в этот момент Чака пронизывает чувство злости.

- Эй, не трогать! – выпаливает он, его горло болит сильнее обычного, и он пытается выдернуть цепочку.

Но Страйкер вцепился в неё намертво, и прежде, чем Чак может его остановить, киллер тянет за цепочку и вздергивает его наверх, словно для того, чтобы получше рассмотреть жетоны. Или что он там собирается делать. К черту его. У него нет никакого права…

- Парень, ты уверен, что они твоего отца?

- Да, уверен, - он с трудом удерживает равновесие, одной рукой схватившись за подлокотник, другой облокотившись о спинку дивана. Притянутый за шею, его лицо находится в неловкой близости к лицу Страйкера.

- Почему ты их носишь?

- А тебе-то что?

Страйкер вскидывает голову, и теперь они смотрят друг на друга. Их носы так близко, что почти соприкасаются, Чак ясно видит шрам у глаза мужчины, и ему хочется протянуть руку, коснуться его. Провести по нему пальцами, губами, и…

Его сердце бьется быстро, очень быстро.

- Мама сохранила их, - наконец заговаривает – признается – Чак. – Она думала, что он вернется за ними, когда заметит пропажу. Так она мне всегда говорила.

Холодные голубые глаза Страйкера сощурились в раздумье:

- Она не была стриптизершей.

- Что?

- Стриптизерши не страдают сентиментальностью. Они знают правила игры, - и мужчина как-то странно на него смотрит, так что Чак поеживается. Но замирает после его прикосновения. – Должно быть, начала после родов.

- Какая разница? – отрывисто спрашивает он, слова застревают в горле. И что, к чертям, с ним происходит?

- Никакая, - соглашается Страйкер и отпускает жетоны. Чак пытается запихнуть их обратно, под позаимствованную футболку, но его останавливает тяжелая ладонь поверх его собственной. – Оставь их снаружи, - Страйкер ухмыляется. – Я люблю видеть их снаружи.

- Да мне поебать, что ты там любишь, - резко отвечает Чак.

- Мм, да, поебать…

Чак пытается сопротивляться. Пытается отодвинуться подальше.

Пытается сделать что-нибудь, кроме того, что он делает на самом деле.

И то, что он делает – это сокращает то небольшое расстояние между ними и прижимается губами – аккуратно, осторожно, боязливо – к губам Страйкера.

Он целовался и раньше. Конечно же, он целовался раньше. В основном с профессором Гайслером, который, несмотря на тот факт, что даже его член покрыт татуировками и пирсингом, был из тех парней, которые любят обниматься после секса. Но он целовался и с другими парнями, почти только с парнями – Чака не интересуют девушки, что бы он там ни говорил Страйкеру.

И вот этот поцелуй совсем другой.

Это – сплошные зубы, неприкрытый голод. Натиск. Жар. Это – Страйкер, хватающий его за задницу и резко усаживающий к себе на колени. Это – шумящая в ушах кровь и сдерживаемые вздохи. Это…

- Вау, ребята, я… что-то прерываю?

Это снова этот янки, Тендо, который знал настоящее имя Страйкера и – о да, Чак был готов подкараулить его одного и либо отсосать ему, либо трахнуть его, либо что ему там еще было надо, лишь бы вытащить из него эту информацию. Но прямо сейчас тот стоит в дверном проеме, выглядя более чем слегка шокированным.

- Отнюдь, - отвечает киллер и бесцеремонно спихивает Чака с колен, даже не утруждаясь застегнуть молнию на брюках и непринужденно разваливаясь на диване. – Что ты нашел?

- За твою голову действительно назначена награда, чувак. Как и за этого мальца.

- Эту часть я уже знаю.

- И она достаточно высока, чтобы преодолеть, эмм, колебания большинства людей, учитывая обстоятельства. Ты желанная добыча, детка, как и этот пацан. Я удивлен, что тебя не пришили, пока ты сегодня разъезжал на этом своем байке, - Тендо делает паузу и потирает руки. – И я нашел кое-что для тебя, связанное с кайдзю блу.

- И кто же он?

- Ах, эмм, экспорт идет через кафедру биологии в Университете Сиднея. Не уверен, под чьими подписями. Мои ребята говорят, что на всех бумагах стоит лишь имя Хайзенберг, - Тендо ухмыляется. – Вероятно, какой-то попсовый ученый из Америки. Хотя я не знаю…

- Доктор Гайслер! – выпаливает Чак, не дававшее ему покоя имя «Ньютон» встает на свое место в головоломке, и оба мужчины поворачиваются к нему. Он заливается румянцем. – А что, я тоже знаю людей.

- Доктор Гайслер? Ты уверен в этом? – спрашивает Тендо, выуживая телефон.

Чак кивает:

- Ньютон Гайслер. Он помешанный.

- Чак, этого мне действительно недостаточно для…

Конечно же, он был в квартире этого типа, он видел постеры и автографы, и прочий хлам, лежащий там, но он не обладает никакой информацией кроме…

- На его члене вытатуирован Ктулху.

Что-то странное – ярость, что ли? – проскальзывает на лице Страйкера, прежде чем он успевает её стереть, заменяя усталым вздохом:

- Что, лучше ничего у нас нет, Тендо? Только тату на члене?

- Но я видел её, козел…

- Не хочу даже представлять это, Чак, - мужчина одаривает его тяжелым взглядом, явно не желая произносить следующую фразу: - Ты знаешь, где живет этот идиот?

Чак пожимает плечами. Пусть в своем мире Страйкер и являет собой чуть ли не какого-то бога, но сейчас они вступают на территорию Чака, чему он не против.

- Да, но его там нет. По вечерам в четверг он зависает в «Шаттердоме».

- Стрип-клуб? – И Тендо расплывается в улыбке. – О, я иду с вами. Давненько не видел танцующих Беккетов.