[pacificrim]

Название: Солдатские жетоны (Dog Tags)
Автор: Sonora
Переводчик:  angry freckled Aussie (Desert Eagle)
Рейтинг: R
Размер: макси
Статус: в процессе перевода
Пейринг: Геркулес Хансен/Чак Хансен; Ганнибал Чау/Ньютон Гайслер
Персонажи: Тендо Чои, Чак Хансен, Герк Хансен, Ганнибал Чау, Ньютон Гайслер, Мако Мори, Стэкер Пентекост
Жанр: AU, Современность, Детектив, Экшн
Предупреждения: Инцест, Смерть персонажа, Графическое описание насилия, Нецензурная лексика

Саммари: Геркулес Хансен – самый опасный киллер Сиднея. Неважно кто, неважно когда: он всегда добирался до цели. Но когда он обнаруживает, что его следующим заказом является его сын, он поступается принципам и оставляет сорванца в живых. Как оказалось, это решение повлекло куда более серьезные последствия как для него, так и для Чака.

И не то, чтобы из-за этого он перестал трахать парня или что-то в этом роде.

Или вкратце: фанфик, в котором Герк – киллер, Чак – проститутка, а Ганнибал Чау по-прежнему заведует черным рынком кайдзю.

Предыдущие части:
1-2
3-4

+++
Прошлой ночью, когда Герк доставил его в дом, пацан был слишком уставший и не годился ни на что. Киллер понимал, что Чаку еще повезло, что он не впал в шоковое состояние, но он находился в опасной близости к этому, и Герк не хотел знать, что случится, если тот не удержится. Ему по-прежнему было необходимо допросить мальца, и если тот свернется в жалко стонущий калачик, то с него будет мало пользы.

И что с того, если он позволил пацану лечь спать вместе с ним? Или что позволил ему своего рода прильнуть к нему?

Пацан был нужен Герку бодрым и с четко соображающими мозгами, понимающим происходящее. И если ради этого ему надо было разрешить напуганному маленькому мальчику забраться под дорогие одеяла Скотта и прижаться к нему, то кто, к чертям, имел право судить его за это?

Это всё только ради того, чтобы разузнать, кто пытался его убить.

Его обычные контакты – он обзвонил их прошлой ночью с одного из предоплаченных телефонов, лежа в кровати, рука Чака находилась на его бедре – не знали об этом ничего. А это означало, что единственной зацепкой был Чак.

Но этим утром тот нервный, побледневший мальчик из прошлой ночи – который нашел его в постели и обвился вокруг него так крепко, что это нельзя даже было назвать чувственным – исчез без следа. Вместо него появился самодовольный сорванец, смотрящий на меню так, словно собирался заказать оттуда всё.

Он был особенно раздражителен этим утром, когда Герк вытащил его из кровати и спросил, что тот знает о происходящем.

«Не скажу ничего, пока не поем».

- Теперь отвечай, - говорит Герк и выхватывает из его рук заламинированное типографское творение.

- Эй…

- Заткнись, Чак, - начинает он, но вдруг появляется официантка, с блокнотом наготове.

- Решили уже, что будете заказывать, мальчики?

Чак вопросительно склоняет голову в сторону Герка, затем улыбается ей:

- Да, я хотел бы…

- Нам нужна еще минутка, - Герк одаривает его тяжелым взглядом.

Официантка смотрит на них обоих, закатывает глаза и удаляется.

Чак глубже опускается в свое кресло, находящееся в довольно милой круглосуточной закусочной. Она располагается в пяти минутах езды от дома Скотта, и сейчас еще достаточно рано для появления любителей йоги по будням и домохозяек. Обычно вся эта толпа берет сюда своих детей, и эти молокососы сводят Герка с ума, так что их отсутствие его радует.

Особенно если он здесь вместе со своим сыном – господи, блять, боже мой, Герк до сих пор не может свыкнуться с мыслью – сидящим напротив. Со своим сыном, который определенно унаследовал его глаза, и, вероятно, его улыбку, и который, скорее всего, был настоящим наказанием в детстве, одним из тех детей, которые бегают вокруг, опрокидывают чашки людям на колени и смеются, когда их ругают.

Особенно, если он здесь с сыном…

- Теперь она точно будет думать, что мы геи, - ворчит пацан, зарывается в позаимствованную одежду, удобную и отлично сидящую на нем.

Пусть Скотт и производит впечатление респектабельного человека, но он такой же испорченный, как и его старший брат. Местами даже хуже, потому что Герк, по крайней мере, никогда не пытается казаться кем-то другим. Для него Герк убрал многих грязных клиентов, и свел с некоторыми новыми людьми. Отмыв денег – дело прибыльное. И этот дом за свои дни видел немало оргий. Одежда – хорошая одежда – всегда скапливается в гостевых комнатах.

Без сомнений, Герк смог бы найти для пацана более свободные джинсы и менее прозрачную рубашку, но зачем?

И сейчас он просто потягивает кофе:

- А ты не гей?

- А сам-то?

- В отличие от тебя, Чак, мой член бывал и в нескольких кисках.

Младший одаривает его тяжелым взглядом – это даже мило, и да, он определенно был несносным в детстве, хотя почему Герк вообще об этом думает?

- Ты считаешь, я никогда не был с девушкой?

Какое-то время Герк молча рассматривает Чака.

В его парне нет ничего женственного – что, конечно, хорошо, он бы не выдержал такого сына, это же пиздец, как ужасно – но у него была какая-то особенная аура. И пусть Герк не так уж хорош в общении с людьми, но он убил их достаточно, чтобы в них разбираться.

- Да, Чак, я думаю, ты никогда не был с девушкой.

Румянец – он краснеет, это так мило – начинает заливать его лицо, и он опускает взгляд вниз, на колени.

- Парни приносят больше денег, - невнятно говорит он, словно это всё объясняет.

- А ты когда-нибудь хотел трахнуть девушку?

- Эй, я не выдаю информацию за бесплатно, - огрызается мелкий.

- Понимаю, - соглашается Герк. По крайней мере, у его пацана есть свои приоритеты. – Вот что я тебе скажу: когда ты мне поможешь с этим делом и мы выберемся из него живыми, то мы трахнем какую-нибудь деваху вдвоем.

Что-то странное проскальзывает на пылающем лице Чака:

- Ты не хочешь трахнуть меня, но ты хочешь трахнуть девушку со мной. Понятно.

- Эмм…

Это снова официантка. Стоящая перед столиком со слегка смущенным выражением лица.

- Если вы тут как раз обсуждаете что-то, я могу…

- Мой сын как раз взял отгул в универе на этот семестр. По уши погряз в чужих членах, такой удар для матери, - спокойно говорит Герк и передает ей меню. – Нам обоим, пожалуйста, номер шесть. Для него еще экстра бекон.

Выражение лица Чака более чем стоило выражения лица официантки.

Во всяком случае, теперь она будет обходить их десятой дорогой, пока не будет готов заказ.

По крайней мере, у мальца хватило выдержки дождаться, пока она снова уйдет на кухню – довольно быстрым темпом – и оставит их одних в зале.

- Какого хера?! – спрашивает он с ярко-красным лицом. – Какого хера ты это творишь?

- Я кормлю тебя, Чак, как ты и просил, - вздыхает Герк, и искоса поглядывает в свою кружку с кофе, думая о том, что, прежде чем пугать официантку, надо было попросить её долить напиток. Еще год назад он бы так не прокололся. Черт. Наверное, это старость. А может, этот пацан просто выбивает его из колеи. Чертов придурок. – А теперь скажи мне, кого убил Чау?

Чак прекращает дуться ровно на то время, чтобы изобразить непонимание.

- Что? О чем ты вообще? Ганнибал Чау? Что за хрень?

- Я не коп, Чак, так что скажи мне, - Герк потирает лоб. – Кого. Он. Убил?

- Никого. Я видел мертвецов и прежде, но тот чувак в переулке…., - он содрогается. – Я впервые видел такое.

- Чак, - Герк протягивает руку и кладет на ладонь своего сына, которая начинает слегка дрожать. – Меня послали за тобой. Меня. Они хотят тебя убить. Ты видел что-то, не предназначавшееся для твоих глаз.

- Я ничего не знаю!

Твою мать. Герк задумывается на секунду.

- Окей, возможно, ты не понял, что что-то видел, возможно, это был не босс, убивающий кого-то. Но тебя забирали в участок для допроса. По какому поводу?

- Я не…, - Чак хмурится сильнее. – Ох, черт, примерно две недели назад?

- Именно тогда я получил задание, - кивает Герк.

- Убить меня, да?

- Но я ведь убил. Прекрати скулить и рассказывай.

- Это был, - он запинается, - это был один парень, один клиент. Под кайфом, вел себя странно, врезался в стены и всё такое. Но наркота обычно не попадает в сперму, так что я подумал…

- Почему бы и нет, да?

- Иди на хер, старик.

- Эмм, ваш завтрак готов, - неловко говорит официантка, держа тарелки в одной руке, графин в другой. – Это, эээ…

- Спасибо, куколка, - отвечает Герк и подает ей знак уйти. – И оставь кофе, если не затруднит?

Они оба ждут, пока девушка ретируется прочь.

- Итак, ты позволил наркоше себя трахнуть.

- Нет, блять. Он оплатил только минет, дальше дело не зашло, - и Чак запихивает в рот полную вилку омлета.

- Но вы были в комнате?

- Откуда ты об этом знаешь?

- Ты сам это сказал, - сдержанно отвечает Герк, подавляя желание вырвать из его рук тарелку с едой и не возвращать, пока не получит точные ответы. – Стены.

- Наркоши обычно не помнят, куда девается содержимое их кошельков, - пожимает плечами Чак.

В этом есть смысл, и Герк сдерживает неуловимое чувство гордости. Чак, его мальчишка, не дурак. Конечно, не дурак. По крайней мере, у него отличные гены по отцовской линии, не так ли? Этого не видно по тому, как он по-волчьи заглатывает еду, но…

- Значит, ты отсосал ему, обчистил кошелек, и на этом всё?

Пацан сглатывает, его рука снова дергается.

- Он умер в той комнате. После того, как я ушел. Когда пришла полиция, Мако пришлось сказать, что я видел его последним, у них там были то ли камеры наблюдения, то ли еще что, поэтому они повязали меня. Я им ничего не рассказал, и они меня отпустили.

- И всё?

- И всё.

Герк отщипывает кусочек тоста, укладывая информацию в голове.

Что-то здесь не так. Ганнибал Чау был одним из самых крупных драгдилеров на всем Тихоокеанском побережье – конечно, это был не его единственный бизнес, но основной. Всякие странные препараты были замаскированы под обычные медикаменты, что позволяло ему сплавлять из в такие страны, как Китай и Сингапур. Большие рынки сбыта, большие деньги. Слухи говорят, что он постоянно изобретает новое дерьмо. Постоянно пытается создать новые продукты, новый кайф.

- А ты знаешь, что он принял, твой клиент?

- Без понятия, - Чак качает головой, допивая кофе.

- Такой человек как ты, уже, вероятно, видел всё. Можешь ведь предположить, что это могло быть?

- Я не распознал, - говорит Чак, и… окей, в этом есть доля смысла. Пацан запинается. – Но полиция кое-что сказала. Они сказали, что глазные яблоки того чувака были посиневшими, что ли. Во время вскрытия белки уже были чуть ли не неоновые.

- Так они тебе сказали?

Он поживает плечами.

Проклятье. И он еще думал, что поедет и переждет эту заварушку в Мельбурне.

- Хорошо, - говорит Герк и похлопывает под столом мальца по коленке. – Заканчивай свой завтрак и мы сделаем пору звонков.

- Зачем?

«Чтобы разобраться в том, что ты видел, разобраться в том, почему это так важно, разобраться в том, что затеяли эти сволочи, и почему вообще они не прихлопнули твою милую попку без моей помощи».

- Затем, что я так сказал, сынок, - говорит он, когда официантка проходит мимо их стола, чтобы открыть дверь парочке очаровательных молодых мамаш в леггинсах для йоги.

Чак тяжело смотрит на него.

- Да пошел ты, папа, - буквально рычит он в ответ, и демонстративно запихивает в рот целый кусок бекона. – Я буду трахать всех, кого захочу, и ты меня не остановишь.

- Нет, если только поначалу не надену на твою похотливую задницу пояс верности, - отвечает Герк, подаваясь вперед и слегка улыбаясь.

Когда пацан закашливается, он начинает смеяться.




+++
Страйкер – ну что за нелепое прозвище! – еще не сказал Чаку напрямую, чем он занимается. Но это же чертовски очевидно. И дело даже не в пушке, которую он носит в кобуре под курткой.

Это кое-что большее.

Его выдает то, как он двигается, как он себя преподносит, как он заходит в комнату, садится на стул и осматривает окружение. Он – хищник, убийца по найму, и хотя их не столь много, как можно судить по фильмам, из-за своего образа жизни Чак более-менее разбирается в их братии.

Видимо, не достаточно, чтобы держаться от этого козла подальше.

Но, опять же, он нереально сексуальный.

И это просто…

Блять.

Отцовские жетоны врезаются ему в грудь, зажатые между ним и спиной Страйкера, к которой он прижимается, проезжая на байке по городу.

Папа не хотел бы иметь сына-проститутку.

С другой стороны, наплевательское отношение Страйкера даже обидно. И чем больше тот одаривает его тяжелыми взглядами, пихает и ведет себя просто отвратительно, тем больше Чак хочет – безумно, отчаянно – заставить его улыбнуться, рассмеяться, сделать так, чтобы он чувствовал себя хорошо – так, как чувствовал себя Чак в ту ночь вдвоем.

Это всё пиздец как странно, и Чак совершенно ничего не понимает.

Страйкер паркует байк позади одного из этих уродливых, чересчур больших муниципальных зданий. Чак никогда не понимал, что в них красивого, но переулок, в котором они находились, ни чем не отличался от всех переулков, где он бывал, и он автоматически слезает с мотоцикла, как только мужчина заглушает двигатель.

- Где мы?

- Послушай, малец…, - мужчина одаривает его взглядом.

- Что бы мы ни делали, я, эмм, могу помочь, - говорит он и улыбается. – Я способный малый.

- Ты способный по части членов, - отвечает Страйкер, выуживая из кармана один из этих смартфонов с предоплатой, которые можно купить в автомате в аэропорту. – Это твоё умение здесь вряд ли потребуется.

- Да пошел ты, я могу делать и другие вещи.

- Да ну? Например?

- Ну… что мы здесь делаем? Обзваниваем дома?

- Рано радуешься, ты таким еще не занимался. Это один из городских моргов, - говорит Страйкер и засовывает телефон обратно в карман, подходя к седельной сумке. Он по-прежнему носит эти свои тупые ботинки – высокие армейские сапоги – и Чаку кажется, что ни один нормальный человек не может в них выглядеть столь сексуально. И при этом его шаги невесомы. Беззвучны. – В том, что здесь происходит, замешан тот парень, с которым ты трахнулся.

- Я с ним не трахался!

- Отсосал, без разницы. Главное: я хочу знать, из-за чего он умер.

- Что же ты, промышляя убийством людей, стал экспертом в чтении отчетов вскрытия? – спрашивает Чак, не отставая от него ни на шаг – это глупо, но когда он рядом с ним, он чувствует себя более безопасно. Его никогда прежде не пытались убить. Это для него полностью в новинку, и он раздражен из-за того, что ему так страшно. – Неужели ты найдешь что-то, что не заметила полиция?

- Полиция полна идиотов, - фыркает Страйкер и размахивает маленькой книжицей из черной кожи. – Детка, у тебя ведь есть поддельный паспорт? Чистый, без уголовных проступков, подходящий для прохождения контроля?

- Я не идиот, Страйкер.

- Это значит «да»?

- Иди на хер.

Страйкер вздыхает и передает ему эту книжицу:

- Поздравляю, Чак, ты теперь ученик частного детектива. Держи свой рот закрытым и старайся не смотреть никому в глаза.

Чак рассматривает эмблему. Выглядит вполне официально.

- У тебя действительно есть лицензия? – спрашивает он, пока они делают круг к центральному входу в здание.

- Только ради налогов и права голосования, поверь мне.

Чак вчитывается внимательнее:

- Это твое настоящее имя? Ричард Финнли?

- Ты не идиот, я не идиот, додумайся до ответа сам, - говорит Страйкер и кладет руку ему на плечо, направляя к главному входу. – Что стоит в твоем паспорте?

- Эмм… Томас, черт, надо посмотреть.

- Не вынимай документ здесь. Слишком очевидно. Просто Том будет достаточно, - Страйкер делает паузу. – Ты помнишь, как выглядел этот твой клиент?

- Думаю, да.

- Скажи мне.

Через три минуты Страйкер воркует с круглолицей скучающей девушкой за стойкой регистратуры, он улыбается, наклонившись к ней ближе, являет собой сплошное очарование, и это всё кажется таким адекватным, что от этого даже тревожно. От усиленного внимания девушка не отбивается, но остается такой же непрошибаемой.

- …понимаете, мой клиент – она очень волнуется за своего брата, и просто хочет убедиться, что с ним всё окей.

- Как его имя?

- Имя я не назову. Да и его бумажник был украден. Я смог его разыскать, надеялся и владельца найти живым, но у меня есть описание…

Так продолжается какое-то время, пока Страйкер не прикасается к ней рукой и Чак издает какой-то тихий гортанный звук. Рот девушки округляется в маленькую букву «о», она улыбается, и Чак хочет вмазать ей.

Но, тем не менее, это приносит им разрешение пройти в морг, представление работнику и тихое хихиканье от администраторши, когда она отправляется назад на свое рабочее место.

По какому это чертову поводу она хихикает?

Женщины – странные создания.

Чак смотрит на стену из металлических дверей перед ним, думает об их содержимом, пытается не думать о том, что выкатывает им работник морга, прикрытое простыней, которую Страйкер сразу отдергивает.

Если бы Страйкер не пришел за ним вчера, он бы тоже лежал здесь сейчас, его тело медленно бы гнило в каком-нибудь холодильнике, никто бы за ним не пришел, отцовские жетоны были бы выкинуты в мусорное ведро, и он словно бы и не существовал вообще…

- Том! Здесь требуется твое мнение! – рявкает Страйкер и Чак одергивает сам себя.

Подходит и смотрит на жмуриков.

Никто не подходит.

Поэтому Чак идет ва-банк. Что угодно, лишь бы убраться подальше от этих мертвецов.

- Его, эмм, сестра упоминала, что он принимал наркотики. Редкие наркотики, - говорит он. – За последнюю неделю-другую к вам поступали умершие от передозировки?

Работник на мгновение задумывается.

- Мне нужно сделать пару звонков, - говорит он и тянется за телефоном.

Спустя десять минут они получают список. Пять мест, куда за последнюю неделю свозили загнувшихся наркоманов.

Никакой детальной информации. Чак пытается было спросить, но останавливается, когда Страйкер качает головой из-за плеча работника морга.

Но всё же, когда они уходят, Страйкер слегка ему улыбается и кивает, и это греет душу Чака гораздо сильнее, чем ему бы того хотелось.

«Ты просто реагируешь на ситуацию», - говорит Чак сам себе, когда залезает на байк и чувствует, как под ним пробуждается к жизни мотор машины. – «И в ту же секунду, когда это всё закончится, ты оставишь этого идиота».

На хер его.

Под конец дня, объехав город дважды, они находят тело, которое искали, в самом последнем морге в списке. Этот морг не муниципальный, рассказывает Страйкер, а принадлежащий медицинскому институту. Никто из них не озвучивает следующую мысль, но Чак уверен, что они оба об этом думают: с этим наркошей и тем, что он принимал, связано что-то странное.

- Да, я помню этого типа, - говорит дежурный интерн. – С посиневшими роговицами. Нам его доставили из городского. Рискну предположить, что он принял наркотик через глазницу.

- А такое возможно? – спрашивает Страйкер.

- Конечно. Вы можете вводить наркотики практически через любые отверстия в теле, или через мягкие ткани. Но глаза – такое случается редко, потому мне и запомнилось. Я имею ввиду, это ведь круто, правда? Годный материал для диссертации. Я сделал пару звонков, взял кровь на анализ, поговорил с несколькими профессорами. Ньют особенно заинтересовался, но…

- Но что?

- Я не знаю, после того, как я ему позвонил, явились какие-то люди, - студент слегка кивает, словно посвящая их в секретный заговор. – Не понравилось мне, как они выглядели. Сказали, что его родственники, но они не предоставили паспорт, так что следователь им отказал. А затем он и сам оказался в госпитале после какой-то автомобильной аварии, а тело исчезло.

Страйкер кивает, словно бы напряженно обдумывая всё это.

- А как вы сказали, было имя того парня? Ньют?

- Ньют. Ньютон. Он с кафедры биологии, - парнишка ухмыляется. – Знаете, он сумасшедший, но все же гений. Любит всё подобное.

«Ньют». Черт, Чак слышал это имя раньше. Это…

- Можете описать мне тех ребят, которые пришли забрать тело?

- Мы уже рассказали это полиции…

Страйкер улыбается. Снисходительно. Опять с той же очаровательностью.

- Детка, мы не полиция.

Студент – который определенно считал, что попал в шпионский фильм, господи ты боже мой, какой идиот, неужели он не понимает, что здесь люди рискуют своими жизнями? – улыбается в ответ:

- Я не знаю, как гангстеры.

- И что входит в это понятие?

- Значит так, один из них был определенно странным. Белый, с американским акцентом, татуировки на шее, а еще одна в форме звезды вот здесь, - парень указывает на свою толстую руку, на участок между большим и указательным пальцами. – Знаете, как из какого-нибудь фильма Майкла Бэя? Ужасно прикольно.

«Ньютон». Откуда, ко всем чертям, он знает это имя?

Этот вопрос мучает его на продолжении всего обратного пути из лаборатории.

Но когда они выходят, наконец, на улицу, где уже начинает садиться солнце, бросая горизонтальные лучи свозь спицы мотоциклетных колес, именно Страйкер выглядит самым раздраженным. Он ничего не говорит, просто вынимает из сумки у сиденья кармана второй телефон и широкими шагами принимается мерять улицу.

Чак хочет пойти следом.

Ему не нравится быть на открытом пространстве, на всеобщем обозрении, в одиночку. Маловероятно, что кто-то подойдет к нему и пристрелит – этот район не из таких – но он не мог избавиться от такого чувства.

Все эти чертовы металлические двери сегодня, все эти трупы…

Когда Страйкер, наконец-то, возвращается, ворчит на него, говорит, чтобы тот посадил свою задницу на байк, потому что этим вечером они нанесут еще один визит, то Чак даже не обращает внимания на то, как по-свински ведет себя старик.

Так хорошо снова прижиматься к его спине.

Так правильно.