[pacificrim]

Я проходила мимо, но идея дрифта оказалась сильнее меня.

Название: Тот день
Автор: Sgt. Muck
Фэндом: Тихоокеанский рубеж
Персонажи: Райли Беккет/Янси Беккет
Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Драма, Фантастика
Предупреждения: OOC, Инцест
Размер: Мини, 7 страниц
Описание:
В тот день, честно говоря, Райли остался только пилотом и больше никем.

Дрифт нельзя назвать наркотиком. Когда его лишь представили человечеству, давно готовому к чему-то подобному стараниями фантастов, человечество приняло это с восторгом и осторожностью. Огромный шаг на пути к познанию возможностей человеческого мозга, который вместе с тем есть хранилище всех наших грязных секретов, низких мыслей и недостойного зла, которое хотелось бы скрыть. Чтобы войти в дрифт с кем-то, нужно либо избавиться от этих воспоминаний, что дано не каждому, либо знать, что напарник не обратит на это больше внимания, чем необходимо. Дрифт основывается на доверии. Это чепуха для тех, кто входит в дрифт за острыми ощущениями, дающими им право знать, что они особенные – как пилоты «Черного альфы», которого Райли придется встретить шесть лет спустя. Однако для здравомыслящих людей со своими ошибками и некрасивыми поступками и без лишних доказательств ясно, что для настоящего дрифта стоит пойти навстречу, что на человеческих языках и называется доверием.

Считается, что братья и сестры подходят исключительно из-за минимальной нагрузки чужими воспоминаниями на собственный мозг – определенный промежуток времени воспоминания совпадают настолько, что это уже не имеет значения для компьютера, и нейросинхронизация проходит быстрее… и почти без боли. Для таких, как доктор Гейшлер, это было бы доказательством предусмотрительности самой природы, но для всех остальных забавным совпадением.

Когда Райли впервые после долгих тренировок нервной системы впервые вошел в дрифт со своим старшим братом, это ни разу не чувствовалось минимальной нагрузкой. Это в сто крат тяжелее – видеть не яркие воспоминания детства, о нет, они у них одинаковые, но воспоминания молодости, бурные, красочные, эмоциональные… и с легкостью передающиеся ему. Эмоциональный диапазон существует лишь в теории, но у братьев и сестер, несмотря на яркость темперамента и выражения эмоций – они все эти тесты проходили вместе – тональность этого диапазона сходна настолько, что они переходят вместе с воспоминаниями сами по себе, заставляя пилота ощущать их, как свои собственные.

Хуже всего то, что после разрыва связи это ощущение не уходит. С каждым новым разом в нем все больше оставалось какой-то частицы Янси, чужого тепла, которое никогда не становилось собственным, и вместе с тем иррационально жило в нем. Но что еще хуже, оно жило лишь тогда, когда Янси был рядом.

Когда Райли впервые вошел в дрифт со своим братом, он ощутил себя третьим участником одной из старых университетских оргий, где лица и имена девушек не имели никакого значения – от них не осталось даже чувственного воспоминания, поэтому все, что почувствовал Райли, принадлежало только Янси.

Когда Райли Беккет впервые вошел в дрифт со своим братом, Янси не разговаривал с ним всю неделю. Дрифт – это движение в обе стороны, и то, что видел один, видел и другой. Это было гораздо неудобнее, чем проснуться на одной постели в недвусмысленном положении, как не помнить о том, что было прошлой ночью, как в детстве думать, что брат особенно от других ничем не отличается, и его можно любить.

Дрифт – это когда компьютер обманывает ваш мозг. Он собирает его в один, говоря вам, что у вас одна пара рук, одна пара ног, одна голова и одно сердце. От этого ощущения трудно избавиться, как трудно после привыкнуть к тому времени, когда вы не в дрифте. Иногда на тренировках в спортивном зале это ощущение настигает вновь, и даже поворот головы – Янси на соседней скамейке – не заставляет это ощущение исчезнуть. Иногда он пытался заговорить с ним в мыслях, особенная уверенность, что его мысли будут услышаны, но это всегда заканчивалось попыткой оборвать самого себя, посмотреть смущенно на брата и пожать плечами, мол, ничего не хотел сказать.

В тот день перед сообщением о новом кайдзю Райли вспоминал о времени, проведенном в тренировках. Одно сердце, одни легкие, один мозг – так долго в дрифте, что иногда казалось, будто бы он чувствует Янси за много километров. Они тогда еще не были на Аляске, у берегов Нью-Йорка, где они тогда появлялись слишком часто, и Янси завел себе девушку на Манхэттене, так что это было скорее психологическое убеждение. Он представлял брата там, далеко, в темной чужой квартире, и перестал считать это неправильным в тот момент, когда потерял между ними различие. В дрифте есть только двое. Как война навсегда связывает двух солдат особенной связью, необыкновенным опытом, так и дрифт выделяет их, отстраняя других. Для Янси все просто, никакой заморочки с выделением и отделением – он их не для разговора снимает в самом знаменитом городе США. Для Райли, никогда не отличавшегося ни силой, ни оценками в школе, ни победами в драках (тех, что без старшего брата), это давно уже единственный способ быть кем-то особенным.

Дрифт опасен отсутствием границы. Побывав в мозгах, кажется, что имеешь право на все, от прикосновений до постоянного присутствия в жизни рядом. Напарники, не приходящиеся друг другу родственниками, замечают это прежде, чем оно успевает набрать силу, иногда не останавливают вообще, иногда благодарны психологам за своевременную остановку. Но братья вынуждены находиться рядом большую часть времени, и для Райли заметить вовремя было почти невозможно.

Нельзя сказать, что он влюбился в брата. Не тот уровень взаимодействия. Здесь нет химии, только импульсы от нейронов, синхронизирующиеся так часто, что это вызывает привычку. По сути, он настолько часто входил в дрифт с братом, что в реальной жизни он, в отличие от многих прочих, заработал собственную болезнь – невозможность осознавать, что он есть, без присутствия Янси рядом. Обычно, кстати, пилоты хватают расщепление личности или дезориентацию в реальном мире или мире воспоминаний. Впрочем, в пределах всего мира, страдающего от нападок таинственных монстров, даже связь с братом не представляется настолько неправильной. В том, что это связь, Райли убедился немногим раньше последней вылазки на встречу кайдзю – он не смог войти в пробный дрифт с пилотом в рамках программы по дрифт-совместимости. Он потерял сознание в тот миг, когда его разум распознал того парня как чужого и не пустил. Парень допустил крупную ошибку: он напирал, он был типа крутым пилотом, не имевшим проблем с дрифтом, и в случае облома с Райли пошли бы сомнения. Из-за того, что он напирал, Райли впал в состояние автономного существования, когда все системы его организма, подключенные наполовину к огромной машине, начали отключаться, снижать активность до рекордно низких показателей. Для сидящих в рубке управления это было похоже на стремительную смерть.

Его откачали в рекордные сроки. Он не помнил ничего с того момента, как вышел из их с братом общей «каюты» в этом подземном бункере, так что поверил на слово Янси. Старший брат был разгневан, как никогда – он запретил даже спрашивать о том, с чего такое могло вообще случиться, не то, что изучать связь. Каким-то странным способом, сам того не зная, он защитил самый главный секрет Райли – то, что без брата он больше не может.
Он признался себе быстрее, чем сделал бы это без бесконечной калибровки и синхронизации. Дрифт стирает границы, так что ему лишь стоило убедить себя, что в масштабах Вселенной это действительно никого не волнует. У них не осталось родителей, притом Янси растил его в одиночку с пятнадцати лет, так что осуждать тем более было некому, кроме самого Янси. В детстве он не был для Райли кумиром, скорее, зазнавшимся парнем ненамного старше, но стоит пройти одной лишь программе по подготовке егерей – и вот он не представляет, почему авторитет Янси для него был до сих пор незаметным.

Запоминание есть повторяющиеся импульсы одной тональности, длины и силы, что вместе напоминает двоичный код компьютера. Снова и снова импульсы проходят один и тот же путь, стирая мысленные границы,запреты, моральные ограничения и прочую общественно-безопасную чепуху. Снова один вздох, одно биение сердца, одни руки, одна сила, помноженная на две – и все это на фоне логической уверенности в том, что их двое. Дрифт учит доверять чувствам, не логике. Дрифт делает людей совместимыми более того, что от них требуют машины. Пилоты –интуиты, несмотря на кажущееся разделение полушарий, разделенные разум и чувства,притом двойной – тренированный – контроль над последними.Фактически, Райли запомнил старшего брата и запечатлел это в эмоциях, единственно настолько сильных, что вообще известны человечеству.

В тот день поздно ночью он не спал, потому встал на вызов так легко. Он вспоминал тот долгий путь разрешения, что существует ровно столько же, сколько существует общество. Он раз за разом вспоминал все отговорки, весь стыд, вопросы, ненависть к себе и одновременно – торжество синхронности, единения, которого не даст физический контакт.

Но он сделает его полнее. Ему смешно вспоминать, что в один момент Янси надоело слышать – видеть, ощущать – в дрифте его страдания, его вопросы. Дрифт решает за людей многие проблемы, особенно – какие тайны раскрывать. В тот день он еще был уверен, что благодарен дрифту за то, что старший брат сошел с ума вместе с ним. В тот день он смотрел на серые стальные стены их каюты и думал о том, сколько запечатлели бы камеры, если бы были в них встроены. У него не было комплекса кумира в детстве, но с течением времени и тренировок он все больше восхищался братом – побочный эффект дрифта, как любого настолько масштабного процесса. Это чувство связи требовало крепкой основы, и под него стремительно подстраивалось восхищение. Райли не был уверен, принадлежит ли оно ему или создано искусственно: как и любое гениальное творение, дрифт создал себя сам в голове подходящего человека и позволил изучить далеко не все.

В тот день Райли понял, что это не имело никакого значения.

Тяжелый шаг в специальных костюмах, еще не таких красивых и легких, как будет после. Широкая улыбка на лице Райли и снисходительная – на лице Янси, так что сразу понятно, чьей мечтой были егери. По Янси трудно сказать, доволен ли он тем, чем занимается, ведь куда его не отправь, он всегда будет смотреть так, с легким пренебрежением и малой долей интереса, как отживший и повидавший на своем веку профессионал. Он тренируется ровно столько же времени, сколько младший брат, и это забавно. Проход по коридору к кабине управления в голове егеря не лишен пафоса, но этот момент каждый раз заставлял пробежать по спине волну мурашек, отдаваясь сиянием в контроллере спинного мозга. Больно лишь первый раз, потому что наноконтакты, прошившие кожу и оболочки спинного мозга, остаются там навсегда, потому Райли сможет работать после лишь на своем аналоговом егере и никогда не продвинется вперед – контакты не рассчитаны на прогресс. Но во времена братьев Беккет это уже было верхом электроники.

Тогда все пошло не так с первого же воспоминания, потому что технически это не было воспоминанием, это было сном Райли, который он не смог вспомнить. Связь достигла критического уровня неустойчивости, потому что он не смог воспринять это, как воспоминание. Для него каюта вокруг стала реальной, как реален запах, звук, изображение – он видел самого себя под старшим братом, сжимающего серую от бесконечных чисток простынь, в темноте словно бы раздавленного Янси, но на деле лишь принимающего его как будто это было для него самым приятным моментом в жизни. Райли смотрел лишь на самого себя, чувствуя отвращение и жгучую зависть, его втягивал сумрак этой каюты сна, так что он не видел рядом с собой старшего брата, пытающегося достучаться до него, видевшего то же самое.

Неловкое объяснение с братом заставляет его немедленно вернуться, и вот он уже стаскивал шлем, задыхаясь и мгновенно потея от мысли, что Янси видел все. Как объяснить, что это сон из глубин неосознанного, по Фрейду, та темная сторона, что в них есть, что должна оставаться всегда в тени?

Не так плоха эта темная сторона, подумал он отстраненно подобное, когда брат прижал его к холодной стали мощной двери их каюты. Первым мгновением он был уверен, что Янси его убьет, вторым – что просто ударит, так страшен был его взгляд, но третьим он бы хотел вернуть уверенность в первом и во втором, потому что поцелуй брата оказался не таким, каким он себе представлял. Это было не то, не призрачное ощущение дрифта, физическое ощущение, наталкивающееся на стену морали, которую они оба впитали с рождением, что негласно давно подается всем героям этой чертовой страны, дабы не позорили ее, какой-то нейромедиатор, блокирующий импульс в опасный момент, какая-то цепочка импульсов узнавания, но поцелуй тогда вызвал отвращение у них обоих.

В тот день Райли не смог сдержать довольной улыбки, потому что вспомнил, как давно и как просто он смог найти выход.

Дрифт не требовал секса, как не был наркотиком. Это было близкое к тому значение, близкое ощущение, похожее не подростковое понятие о сексе – прижаться полностью и пусть оно там все по себе случится, но не физикой. Изнывая душой, мозгом, он успокаивал себя тем, что попытался химией, но от ощущения горячих и сухих губ брата на своих собственных только содрогался. И в то же время брат был нужен, необходим, привлекателен, притягателен – это было невозможно преодолеть, так что младший Беккет был близок к отчаянию…

Когда их воспоминания в один из моментов калибровки случайно наложились друг на друга, складываясь в объемную проекцию и нарушая все влияние компьютера. Они оказались друг против друга в полузабытом родительском доме, но взрослыми, пилотами, осознающими, что бледные черно-белые картинки вокруг них – это воспоминания. Две личности не могут присутствовать одновременно при попытке уверить компьютер в успешности дрифта, потому что дрифт - это слияние.

И тогда же Райли понял, что в такие моменты он не совсем тот, кто есть, так же как и образ брата словно бы не такой обычный. Беспрецедентный момент в несколько мгновений для управляющего компьютера и вечность для них. Прямой контакт, основанный на образах и отдающий прямо в центры, без периферических контролирующих отделов мозга. Когда он коснулся брата в этом воспоминании, ощущение было столь ярким, что дрифт едва не вышвырнул их обоих. Это было сильнее, чем обычный оргазм, лучше, чем направленное действие на центр удовольствия – это была активация огромного количества нейронов, пытающихся отправить сигнал к телу, осознающих, что тела два и оттого увеличивающих сигнал ровно в два раза. Когда он поцеловал брата –образ образа – то сигнал был такой силы, что он просто не прошел все проводящие пути, не смог пройти через блок дрифта, отрезающий напрямую воздействие к половине тела. Сложные связи и обманы собственного разума привели к высшей форме наслаждения, морального удовлетворения и острейшего ощущения, из-за отсутствия возможности передачи к телу по обычным путям переходящих из сенсорного отдела обратно к нему в рекордные сроки. Пик наслаждения, не требующий физического контакта, на фоне всех воспоминаний, что они делили своей жизнью, лишенный моральных правил, как никогда не существовавший до тех пор и их личный секрет, отражавшийся на экранах компьютеров лишь как лучшая в мире синхронизация.

В тот день Райли не стал скрывать от брата, что хочет пойти дальше. Он привык к ворчанию Янси, к его вечному недовольству – подумаешь, два часа, зато у них будет этот момент вечности, успешный бой и неплохой вечер за просмотром какого-нибудь матча. Физический контакт создан для ограничения перегрузки прямым воздействием на воспринимающие центры, поэтому они, не будь дураками, никогда не делали этого меньше, чем раз в пять вылазок. Иногда голова болела до тошноты, иногда кто-то из них не выдерживал проверки после боя, но они все равно были лучшими.

Он улыбнулся брату, выходящему из душа. Янси подколол его, как обычно – ощущение привычности захватило Райли с головой. Еще несколько лет назад они болтались без дела, подрабатывая, как придется, и вот теперь герои, сражаются с пришельцами и ментально трахаются перед этим каждый раз. Норма – понятие весьма вариабельное. Они разговаривали о чем-то незначительном, но при этом все тело покалывало от напряжения мозга, знавшего, что его ожидает – от этого ощущения и полететь без топлива можно было, да и без костюма.

Только взгляд Янси был чуть иным. Не в принципах братьев было спрашивать, что не так – тогда пришлось бы разбираться с этим ментальным чертовым сексом, который запросто мог бы поджарить оба их мозга. Не самая достойная смерть, надо признать. И все же его ощущение тревоги передалось и Райли по одним и тем же каналам, уже ставшим благодаря множеству повторов сильнее, чем помехи за пределами тел. Пространство, в котором мы существуем, не есть пустое – оно заполнено волнами, частицами и излучениями, стремящимися к энтропии, а потому любая связь, что могла бы соединить двоих, должна обладать потенциально большей энергией, достаточной, чтобы преодолеть удобный хаос. Окружающего, должна обладать привычным ходом, длиной, последовательностью импульсов – это явление уникально.

В тот день Райли впервые подумал, что физический контакт не так плох хотя бы потому, что он мог бы консервативно заявить о том, что Янси принадлежит только ему. Впервые после долгого перерыва он был уверен, что дрифтовые ощущения снова перенеслись в реальный мир, и теперь поцелуй будет не отвратительным, а возрождающим призрак того беспрецедентного ощущения априори.

В тот день Райли впервые спросил его об этом напрямик, глупыми словами, мол, как насчет веселого вечера, и ответная усмешка брата ему понравилась – они были на одной волне, что проще всех этих нейронных связей, уровней нейронов, архитектоники и прочей научной лабуды. Не свидание с китайской едой на вынос, но и не демонстративное положение лишь братьев.

Они больше не братья. Не только братья.

Братьям не положено ощущать это великолепное тепло, почти жар, вдвойне быстрый кровоток, частое биение – словом, все, помноженное на два. Количество гормонов в их крови сделало их научным феноменом, но они и не собирались объяснять очередному мудаку в очках, что это потому, что в своих воспоминаниях они ментально делают друг другу минет. И нет, это дьявольски неудобно, потому что мозг не способен при этом воспроизводить образы четко ниже пояса – извольте признать предел нагрузки.

Поцелуев обычно хватает. Тем более что это не процесс, а лишь образ.

Критический момент, обман чувств, экстеро- и проприорецепторов, перенастройка нервной системы и покалывание в оболочках спинного мозга – и мир снова разделен на две части, слит после и необычайно ярче. Синхронный шаг, синхронные движения руками и отзвук робких мыслей Райли о том, каким мог бы быть их вечер, когда можно прикидываться тем, что их мысли девственно закрыты от посторонних взглядов. Он вспоминал первые впечатления от присутствия в воспоминании об оргии и позволил первому жару возбуждения захватить его тело, прекрасно зная, что то же самое будет с Янси. Маленькая гадость от младшего брата старшему.

Старший брат отвечает тяжелым взглядом, но раздражающей улыбкой. Мгновения хватает Райли, чтобы понять, что под костюмом его старшего брата нет даже положенного нижнего белья. Кто-то и голым спит, это не так важно, лишь бы пилоты егерей выполняли свою работу.

Голос Тендо, и они снова думают лишь о работе. Легкость передачи мыслей и движений, безоговорочное доверие – и его правая часть словно бы живет сама по себе. А дальше битва, привычные удары, знакомая техника…
В тот день Райли как никогда ощутил боль. Дрифт – штука двухсторонняя, и чем лучше связь между ними, тем ярче проходят ощущения, в том числе и боль. От ударов лопаются не только сосуды, но и кожа. Он захвачен адреналином, еще не верит, что кайдзю сможет их побить, несмотря на пару отличных ударов. Соленая кровь на губах, и они отворачиваются, спеша доложить центру о своем успехе.

Если бы в тот день судьба человечества не была решена заранее. Если бы в тот день кайдзю не заявили о своей регенерации, вознесшей их на классификацию нового уровня, то Райли смог бы почувствовать больше, стать кем-то большим. Но все случается быстрее, чем он успевает пожалеть, потому что оторванная рука, честно говоря, пусть и машины, но не дает иным мыслям занять мозг. От боли он кричит, кричит и так, и ментально, потому что эту боль нельзя вынести. Кости ломаются снова и снова, а мозг уверен, что руки нет, хотя вот она, висит безжизненной плетью с потухшим контроллером.

В тот день он не был готов потерять Янси. Его последние слова из-за боли и яростного боя воспринимаются лишь как звук голоса, знакомого, родного, близкого – просто голоса, что был для него всем, и прежде всего в тот день он пожалел, что не смог решиться раньше, попросить раньше, раскрыться раньше. Как глупо с его стороны было думать, что даже если брата он начнет терять, время у него будет. Но никогда так, в лапах кайдзю, еще живого миг до того и уже не существующего миг после.

Отсутствие тела дает надежду – может, еще жив, облегчение – не нужно видеть, и вместе с тем какое-то отстранение от реальности. Позже он узнает, что егеря вели в одиночку лишь два пилота, но это не имеет значения по сравнению с тем состоянием, в котором он был. Не такой ценой егеря будет вести один пилот.
В тот день, честно говоря, Райли остался только пилотом и больше никем.

Дрифт – не наркотик. Он лишь раз раскрывает возможность, самоустраняясь в своем значении после. Они люди. Чем больше они ощущают, тем меньше ожидают. Потерю перенести невозможно. Его сердце должно было остановиться в тот же момент, что и сердце брата – не спасли бы предохранительные каналы обрыва связи, не на их уровне, если бы он видел смерть брата. То, что он выжил, было большой глупостью, а может, отличным уроком.

Потому что в тот день он был выбран для того, чтобы передать это знание дальше.